Йоко Сан - Иероглиф любви

Своих алмазных слез
Дождь не жалел,
Смыть желая тщетно
Пороки, праздность, суету
Когда из грозовых раскатов
Молния пытается
Догнать проворного гонца
Из темной мути появляется
Красивейшая девушка
По телу её гибкому
Восторженно сбегает
Ошалевшая вода…
Но льющийся поток скрывает
Лик сияющий
Целуя мокрые, озябшие кусты
И на цветы в пределах
Божеского рая
Падут несбыточные сны
Сто лет одиночества
Гонит подальше вечер
И стоя у окна в уснувшем доме
Ты не поймешь моей тоски
Когда тяжелый крест
Надломленным стоит
И одичавший ветер
Гонит обратно
Своё холодное объятье
Как стаю черных галок и ворон
В небытие
Ходящий молча круг

Я вещь в себе. Сама себе приют
Терпенье, безысходность чувств
Рука в браслетах, замерев от пут
Высвобождается, очерчивая грусть
И плетью обуха не перешибешь,
Когда повиснет долгое молчание
Как приближенье губ, когда ты врешь
Сама себе, что это в наказание…
Хочу кораблик, чтоб было как всегда
Толпились люди – небо как вода,
Вода – морщины старого любимого лица
Которые пытаешься разгладить как всегда
Чтобы набегая, упругая волна могла стереть
Печаль луны, печали дна…
Когда ты оттолкнувшись, поплывешь
Замрет и небо и идущий прямо флот,
И не найдётся дурня, что закричит тогда
Человек за бортом, все будет как обычно
Как всегда: равнение на середину
И внутрь околоплодных вод тебя затянет
Как в тот водоворот, когда смеющийся
От счастья рот вздохнуть старается поглубже
И крик из оболочки дня повиснет радугой
Сверкающей стеной,
Чтоб торжество предшествующего дня
Было очевидным, полным
А белый стих забытый навсегда,
Когда из тягостного плена снов –
Выныриваешь и уходишь вглубь размытый
И волны омывающие вслед приносят
С песком и илом берег чистый
И ты вновь счастлив. На белые страницы
Ложится луч весёлый золотой

Когда не пишется
И тени все короче
Тогда другой эстетствующий поэт
Залечивает жвачкой угол ложа
Без задней мысли, просто по привычке
Ища слова как зимнею порою нищий
Высматривает очертанье пищи
В зловонном ящике остатков трапезы
Удачливых собратьев по всему
Их облики с утра идут, качая нимбом
Напоминая как изжога, что вчера
Как будто ты в такой толпе плыл с ними
Но вспомнить не удастся: что, когда
На нижней ветке как на жёрдочке тепло
Привычно осязанье – мир ничтожен
Когда костер у мусорного бака греет ноги;
Ты нищий и король и тот, кто вел тебя по
Жизни – его распяли такие же как он,
Что после сочинили – выдумка жрецов.
А за углом, за три квартала, на прекрасной
Улице есть мусорные баки, полные жратвы
Так миру мир и с нами Боже, что шар
Слегка расшатывает – пересчитать все
Твари божьи, чтобы погладить каждого,
Когда ему совсем-совсем неможется

мы близнецы, что спят в обнимку вместе
как корни дерева, переплетясь ветвями
как зрение и речь, что спорят меж собою
но звуки исторгает круглый рот: ЛЮБЛЮ
с холодной непреклонностью богинь
я отвечаю: всему что зримо
– прообраз есть, на берегу ручья
тот краснощекий мальчик с тоскующей душой
несется за бегущею волной из Остенвальда
к животворящему началу
мой Зигфрид, рыцарь и герой…
«Шипит брошенная в ручей свеча,
из неё выходит душа
плачет кинутый в воду крот
и слепыми глазами читает небосвод»
по Введенскому все мы частицы ночи
сутки прошли. Спи мой хороший
ты мой любимый мужчина-герой,
время не властно, пока я с тобой
каждое утро ты всходишь с росой
капельки света, миры во вселенной
мера твоя, когда слушаю песни
это и звуки разбуженных птиц
это и шелест растущих пшениц
это цветение, нежность бутонов
дружба и шепот ленивой волны
пусть Бытие равнозначное Богу
переплетается денно и нощно
сутки прошли. Спи мой хороший
Баюшки-баю…

Когда приходят в сны
Ночные призраки
Мне не уснуть
Пока они тревожат…
Ту память, загнанную в угол
Дальней комнаты
Где музыка звучит, звучит, звучит…
И невесомость пальцев
Словно бабочек
Освобождающих из плена тишины
Дотронувшись к небритому виску
И шелест платья
Первым звуком флейты
Оставив в приоткрытой двери
Пугающую тьму
Вот тогда кино: недвижное немое
Вдруг обретёт и плоть и ракурс
Чтоб в чёрной комнате
Стать чёрной кошкою
На мягких лапах
Уходящих в полутьму
И в бархат синей ночи
Прошитой гаснущими звёздами
Мое сознанье золотыми рыбками
Выпрыгивает вдруг из темноты
И память – переполненный садок
Спешит, освобождая место
Для другого сновидения
Из небытия открывшегося вдруг…
На снимке, что хочу запечатлеть
Одно большое рваное пятно
Где сгусток памяти
Желток луны на мантии небес
Надев пальто
Выскальзывает в дверь
И ты кричишь, –
Но крик неслышен твой
И все чужое: голос, руки, память
Как будто Бог следивший
За мирозданием
Забыл тебя, но ты идёшь к нему
С закрытыми глазами
Вытягивая руки
И отталкивая тьму…
Ты трансформатор счастья
Ты антилопа гну
Ты только появился,
Тебе день от роду
И только мама помнит
Где ты живёшь и как тебя зовут