Йоко Сан - Иероглиф любви

говорила «люблю», а сама –
тень искала заблудшую чью-то,
эту женщину бог сотворил из чужого ребра,
не понять мне ее никогда до конца:
то ли сфинкс, то ли Будда…
моя женщина –
это плывущие в небе
перламутровые облака…
в восходящем скольжении всё выше и выше…
окруженный другими, такими же птицами близко,
я ловлю свою тучку,
подбираясь все ближе –
это радужное облачко радугой в небе повисло…
в бесконечные дали уплывает, любимая,
её призрачность
в золотой предзакатной мгле…
очевидная ветру,
моя штормовая окклюзия
и набухшие тучи слезами небес на щеке

Когда горит в закатном полумраке
Цвет ярости и цвет огня
Я маленькая балерина,
Танцую па-де-де и фуэте в канкане
И как насмешницу луну,
Лулу зовут меня…
Когда в таверне затихнут голоса
И смех умолкнет
Повиснет ночь в медовой шкурке,
Желая отдохнуть,
Настанет час, когда под звездным небом
Для рыб в пруду и зеленеющих лягушек
Мой танец вдохновенный начнется на лугу
Босые ноги холодит роса полночная
Лист подорожника накинет плащик тонкий
И до утра подпрыгивая звонко
Кузнечик с муравьем прислуживают мне,
Короткий дивный летний сон
Как ты прекрасен!
В прожилках мраморных и перламутре
Танцуйте, господа, пока не кончен вечер,
Где будут сожжены и крылышки и перья
В огне большой единственной любви…

В мире где шёпот
Волны с волной, –
Барашек пенный след
Сухой листок магнолии
К ногам принес
Безымянный ветер
Играет Джошуа Каприз
Молитвенно-красивый
И все семь футов наклоняясь
С чувственною силой
Смычком по струнам –
Расправляют парус,
Стремительный и полный
Как капюшон хранителя змеи…
И в стойке королевской рати
Бегущей кромкой вдаль
Пока не станут точкой
Нездешняя печаль
Где яхтенные гонки –
Благая цель
И статус выживания

Из всех земных существ
Я самая счастливая,
Рыбовожатая –
За мной идет косяк
Позвольте насладившись случаем
Вам рассказать всё; что и как…
Вначале ты бросаешься в пучину
Она как истинная леди
Приветлива, но сдержанна и холодна
И обойдя уже свои чертоги
Теплеет взгляд и в дар мне милость
Видения иных миров и таинство стиха,
Елена и Парис, неужто это было
И яблоко раздора и дар богов?
Какое это счастье – плыть, забывшись,
Что подо мною тысяча веков…
Ты первая всегда и будешь лучшей
Пока твой взгляд не переживет меня
Из радуги волшебной, сорок сороков
Из пены нежных орхидей
Платье твоё белое, венчальное
Бурлящая волна и сладостный поток

Здесь плоскодонки смешны, наивны…
Все больше яхты: с мотором, без –
И если парус, то парус видно
От дюйма А до дюйма S
Любуюсь каждой, впитав навеки
Закатный силуэт, абрис кормы.
Когда б вы знали на каком из них
Доплыли до Нового Света
Вы были бы изумлены…
Лежит на дне сокровище морское
Большой испанский галеон
Поднять бы наверх, да за такое
Не жалко жизни,
Приключенье века!
Полундра! Свистать всех на́верх!
Рубить канаты и отдать концы!
Снимайте якорь, поднимаем парус
Вперед, вперед, любимые гонцы…
Мне снится – под созвездьем Ориона
Небесный галеон – на нем,
Как будто из тончайших облаков
Черный лебедь. И голоса матросов:
Тысяча чертей! Я вижу берег!
На борту уже золотой миллион
…А в антильском порту
Легкий предутренний бриз
Как цветок распускается бриг
На борту стоит, лица уже не видно
Любимый капитан Легран,
Бегу навстречу, как бегут,
Завидя воду
Жаждущие путники пустыни
Как бегут навстречу Солнцу,
Руки распахнув как крылья
Обогнать меня способны
Только ангелы навстречу,
Но и это сновиденье
Как любимое виденье
Много лет бежит назад…
Будто лестница
В старинном доме,
Куда карабкаюсь
Лучом, взбегающим впотьмах
И скатываюсь кубарем
Как некогда ребёнком
Который год, который год подряд.

Когда мы поедем с тобою в Рим,
То будет цвести глициния
На всех площадях и палаццо патрициев
Беседуют цветы…
Во сне я согбенно молюсь, прошу
Петра святого и кто-то властно
Мне за спиною говорит:
Встаньте же с колен, стыдно!
И голос был не твой. Из прошлого. Живой.
Его боготворила. С ним лучший заголовок.
И для него статья. С ним мозг работал
Круто как может только в восемнадцать.
О, пошлости не надо господа!
Святыми чистыми ведь были мы тогда.
И мой редактор навеки будет лучшим.
С ним распевая серенаду Смита
Мечтала видеть Рим перед собою,
У ног громадный Колизей
Где гладиатор сильною рукой
Меч направляет на разъярённых львов…
Я вижу императора Траяна,
Прогуливающегося по ночному городу
И Марк Аврелий размышляет сам с собой,
Что каждый день исполнен как последний,
Без лицемерия и суеты…
И если бы мы жили в Древнем Риме,
Ты встретился со мной и я, гетера,
Играла на кифаре, услаждая слух…
Я твоя, Микель Анджело,
Бесстыдная красота.
И сохранив навеки форму –
Бессмертный строй пиний,
Беспечно провожаю день,
На моей нетронутой постели
Молодой и невинный Давид…
Когда мы поедем в Рим, хочу,
Чтобы цвела глициния
И обнимая меня ты говорил:
Моя слабость, мой последний кусок
Я тобой плененное красное дерево,
В частном дому Византии…