Арон Липовецкий - Перейти реку. Книга стихов

) и убеждаешься
под микроскопом
припав всем телом
что у человеков с утра
две руки и две ноги
(осторожно: обнаженка
как сладко тешить себя мыслью
о принадлежности к науке
и
упои
тельно
при
льнуть дабы
бы
ть
неподвижным относительно
предмета наблюдений
улетая вместе
кончили
ты тоже не можешь пошевелиться
ради науки
мы обессилены
и забыли о судьбах
цивилизации
как ты и сказала»
пусть катится
в тар
тар
ар
Ы

обгоревшую спичку
брось в урну
если есть
или урони на пол
если невежлив
а нет так засунь
снизу в коробок
если не набито этим
как там его
битком
погоди вот докурю
и все изложу

обгоревшую спичку
можно подбрасывать
и ловить на лету
и она обязательно упадет на пол
так что с самого начала
надо иметь это
как там его
в виду
уже уже начинаю

обгоревшую спичку
можно подержать в зубах
если нечего сказать
а потом бросить на пол
как там его
в сердцах
ты зря убегаешь
я как раз начал

дождь на краю
земли израиля
шумит монотонно
одинаково всюду
размывает границы
мест и лет
под этот шумок
хокингово
время-подросток
косит и смывает
скошенное
в абсолютную
канализацию

Возле хлебных
нищих больше,
нет их возле ювелирных.
Подаю и подают.
Потому что сдача – мелочь?
Надышавшись ситным духом,
Утонув рукой в ржаном.

В «Политической книге»,
куда никто не заходил от нечего делать
даже в зимние холода,
я покупал сочинения с названиями типа
«Израильские агрессоры – угроза миру».
Я не искал среди казенной риторики
живое слово или намек и повод домыслить.
Я находил там фотографии
танка «Меркава» или самолета «Лави».
Этих машин войны можно было
коснуться взглядом,
или провести пальцами
по мелованной бумаге,
или приблизить их к глазам,
чтобы ничего больше не видеть
и раствориться в пространстве снимка.

эта сенильная старуха
не помнит ветошь
кода входного замка
на слух
дергает и дергает внуков
открыть ей подъезд

написали ей код
на лучшем из мест
на руке на белой полоске
с которой удален
лагерный номер
каждый день
уходит гулять бабушка
много часов не лень
с адресом в кармане
если заблудится
гуляет по городу
ребенок
между бараками
куда захочет
забыть забыть
закодированное
до свистка
со своими

– Они обожают Уругвай!
Выяснилось, что он давно когда-то
перевез жену и дочерей в Штаты.
Он так о них и сказал:
– Они обожают! Обожают Уругвай!

Вдруг выяснилось, что есть люди,
которые обожают Уругвай.
А я пропустил.
Не подумал о них ни разу в жизни,
не попытался их понять.
И как это я не брал в расчет?
Можно обожать и Уругвай!

Даже не обязательно там родиться.
Вот бы на минуту попробовать
обожать Уругвай.
Как же должна перекоситься психика,
чтобы полюбить Уругвай?
Вот бы такое пережить.

Может это уложится
в моей израильской башке,
пока я стою в пробке на Бейт Дагане:
– Некоторые обожают Уругвай!

Дениска, с которым мы делили
третье место в стиле баттерфляй,
теперь стал китайцем Деннисом,
расколдовал букву
и пишет из Шанхая
как сильно упали цены
на его сварочные электроды.
Для меня особые скидки.

На картах Гугла
я нашел спутниковое фото
села, бывшего местечка,
где жила отцовская семья.
Увеличивая зум, можно увидеть
крыши домов, дворы,
огороды, даже заборы.
Но уже нет там того дома,
куда занесли перед смертью
моего деда,
избитого погромщиками.
Гугл еще не умеет
увеличивать резолюцию времени.
Не найти и того плетня,
где «перекликнулось эхо с подпаском»,
у которого присел по нужде
семилетний мальчик.
Не услышать, как у самого его горла
свистнула казацкая сабля.
То ли камень на дороге чуть качнул коня,
то ли пьяный парубок
замешкался с ударом:
– Уу, жидёнок, – дыхнул перегаром.
И мой будущий папа
остался жив.
Гугл еще не умеет передавать
шумы, отголоски, запахи.
Всматриваюсь в село
на месте бывшего штетла,
различаю мельчайшие детали.
Гугл еще не повышает
резолюции памяти.
Пытаюсь угадать,
где был их дом,
в том местечке,
которое спас мой дед
жертвоприношением
самого себя.
Где его старший сын Хаим
набирал воду в реке
выше по течению.
По каким улицам села
развозил ее,
зарабатывал на ужин.
У Гугла нет
спутниковых снимков
причин и следствий.