Оля Зверева - Я шагаю к Маяковке. Вместо Горького Тверская

Чтоб, почувствовав натиск стихии,
Испугавшись холодного ветра,
Мы о ласковом солнце забыли,
И, усевшись в тепле у оконца,

Погрузившись в тоскливые думы,
Загрустили в тоске и печали.
В одиноком молчании едва ли,
Глупый дождь, ты чего то дождешься.

Лей, бесчинствуй, твори свои козни,
Мы тебя не осудим сегодня,
Нам ли ныть, одолев снегопады.
А за то тебе будет награда, —

Просидев у камина до ночки —
Посвятим тебе новые строчки.

Облетает цвет с кустов сирени,
укрывает строчки из стихов,
что писала под покровом лени.
отвоевывая ночь у сладких снов.

Получился стих скупым и вялым,
Я его швырнула из окна,
Натянув повыше одеяло,
Вдруг уснула.…А теперь весна…

Шелестит ручьями, на полянах
Полыхают жёлтые цветы.
Пес соседский лает, слишком рьяно,
Защищая дом вопят коты.

Гомон птиц, то галки на заборе
Создают немыслимый дизайн.
Да, с весенней песней не поспоришь…
Но зачем орать в такую рань.

Поднимаю листик из тетрадки,
Мокрый, истрепавшийся до дыр.
В нём признанья осени, украдкой,
Заглянувшей в возрождённый мир.

В музыке весенней песни много
Нот мажорных, восхищённых тем,
Радостных, бравурных. Окунулась
Песня осени в разлив майских поэм.

Захлебнулась от степных раздолий,
От звенящих в воздухе побед,
И метнулась, надышавшись вволю,
В тёплый дом, где задремал поэт.

Безучастно, лениво, плохо
принимаю воскресный день.
Даже песенке скомороха
аплодировать нынче лень.

Он размахивает руками,
рассмешить пытается всех,
Он гримасничает и кивает —
он надеется на успех.

Почему – то, вот так бывает,
мне сегодня не до утех,
бесполезной пилюлей влетает
в душу громкий весёлый смех.

А сосед упивается шуткой.
Старичок не жалеет рук.
«Ну, похлопай, хотя б минутку.
Ты, любезный, совсем протух».

Этой репликой он выбивает
Ту скамью на которой сижу.
Я размахиваю руками,
Я баланс в мире смеха держу.

Мой сосед, да с тобой нет сладу,
Распогодил ненастный день.
И за это держи награду —
От меня скомороху сирень!

Держу в руках коробку с монпансье, —
Адмиралтейства шпиль на этикетке,
Лежит нераспечатанной, а в ней
Воспоминанья в сладенькой конфетке.

Забытою валялась между книг, —
Москва кормила трюфелем без меры.
За книжкой потянулась и возник
Из прошлого подарок кавалера.

И сумрачный декабрьский неуют
Тотчас померк в сияньи белой ночи.
Июньский Ленинград, Невский проспект
И девочка заливисто хохочет.

В ответ блестят влюблённые глаза,
И шум, и гвалт, беседе нет конца…
И тихо уплывающий перрон…
«Привет Москве!» – кричат со всех сторон.

На столике вагонном в тусклом свете —
Букет фиалок, что затмил весь мир,
Любви росинка в Петербуржском лете,
И купленный на память сувенир
В вокзальном круглосуточном буфете.

Санкт-Петербург. Тепло белых ночей,
Адмиралтейства шпиль вознёсся ввысь.
Держу в руках коробку монпансье.
А сердца ритм выстукивает жизнь.

Город по-летнему дело вершит.
В ярких балетках девчонка бежит.
Вышла беспечно в июль без зонта,
В лужах растаяла их красота.

Парень в футболке, кепка на нос:
«Дождик в июле? Да не вопрос.
Прыгай скорее к нам под навес.
Место отыщем и для принцесс».

Хочешь, не хочешь, встали в рядок,
Мчит по асфальту мутный поток,
Кто то ворчит, кто то хмуро глядит,
Нет ему дела до наших обид.

Солнце сердито сквозь тучи следит.
Дед у метро одиноко стоит.
Шляпа у ног и записка в руке:
«Кто позаботится о старике?».

Вдруг просветлело, и дождик утих.
Радуга небо украсила вмиг.
Слева и справа. Кручу головой,
Прямо над нами сияет дугой.

Листья шуршат и машины шипят.
У остановок маршруток отряд.
Я же по скверу иду не спеша.
Летнего вечера просит душа.