Вадим Бесов - ВместоЯ. Роман. Книга третья

Ты, Алексеич, обозначь:
Любовь такая – не проблема,
И если есть внутри дилемма,
То отношения не прячь.
Наоборот, на всех углах
Почётно хвастаться вот этим,
И человек такой заметен.
Убрать скорей стыдливый страх!
Всё понимаю, необычно,
Но скоро будет всё привычно.
Порядки древние оставь,
Дай современные теченья.
Такие текстом настроенья
Ты до людей скорей доставь.

Подбрось побольше негатива,
Народ чтоб горем придавило,
Чтоб безнадёжность оскорбила.
На пользу будет это диво!
В страну свою плесни дерьма
Так откровенно и открыто,
Пройдись по тем, кто у корыта,
Кричи, что здесь кругом тюрьма…
Примеры приведи из мира:
Весь Запад – как красивая квартира…
Ты заграницу позитивно опиши.
Да вот Германию хотя бы —
Живут как там прекрасно швабы.
Хвалой России не греши.

Давно пора родной стране
Оставить допотопные понятья
И к Западу скорей в объятья
Проситься, а не ехать на броне.
Про веру напиши немного,
Про православные издержки —
Прогресса это лишь задержки —
Всё сочиняют себе Бога.
Про лень российскую и пьянство,
О русских, их непостоянство.
Вот это нужно написать,
И будут разговоры о романе,
Тогда и премия в кармане,
Такое будут все читать.

Культурные бери словечки,
Но и матка чуть-чуть подбрось,
Язык с народом же не врозь,
Пускай читает из-за печки.
Слова и иностранные задействуй —
Английский, например, хорош,
Жюри ты этим всё возьмёшь,
А с нашей речью лицедействуй.
На долгие останется года
Наследие от нашего труда!
И стыдно пред пиитами не будет:
Ты силы отдал за отчизну
И будешь целым миром признан,
Никто тебя не позабудет!

И воли, главное, побольше,
Свободы ото всех и от всего.
Не бойся, Алексеич, ничего —
На пике славы будешь дольше.
Мы молодым посыл отправим,
Научим жить их на свободе,
Ходить лишь в нашем огороде.
Наследие такое им оставим:
Лишь о себе волнуйся и живи —
Дела пойдут тогда твои!»
Весь раскраснелся и вспотел
Адам – блестящий он оратор,
Поэта и писателя куратор,
Сказал он всё, что захотел.

А Алексеич слушал чутко,
Не смел Адама перебить —
Одна их связывала нить,
Хоть было иногда и жутко.
Всё внял, усвоил и приметил
Поэт в Адамовых речах,
Поверил в это сгоряча,
Подвоха даже не заметил.
В спектакле стал марионеткой,
Дешёвой медной бранзулеткой.
А как иначе? Он же пленный,
Его гордыня сущность ест
И Бога оттолкнул он перст.
Не вечный он теперь, а тленный…

Прошёл писатель инструктаж,
Работать над собой позволил.
Его никто ведь не неволил, —
Теперь над ним охранник-страж.
Всё время написания романа
Стоял издатель за спиной,
Команды говорил: «Постой,
Здесь лучше будет панорама».
Всё под контролем: буквы, слоги.
Издатель подводил итоги.
Так и писал он под надзором.
И темы все издалека,
Их чья-то двигала рука,
Плела невидимым узором.

Жена лишь грустно и тоскливо
Смотрела виды за окном,
Вишнёвый сад окутал дом.
«Их дружба эта некрасива».
Пугала мужа недоступность,
Холодный взгляд из-под бровей,
Внутри владычество идей.
«Ушла супруга неподкупность».
Семью свою совсем закинул,
Адама вместо всех придвинул.
Чутьё жену не подводило:
«Любимый, видно, заблудился,
С обрыва кубарем катился».
Недоброе происходило…

Солянку острую сварили
Два литератора совместно.
Всё получилось так прелестно,
Не зря два года кипятили.
Адам доволен: «Потрудились
Мы, Алексеевич, упорно.
Роман прекрасен. Да, бесспорно.
Мои советы все сгодились.
Достойный и почётный труд —
Такой на конкурсы возьмут!»
Так, черновик забрал Адам
Готовить рукопись к печати,
Свою работу знал издатель:
«Я скоро книгу вам отдам…»

Верстал, работал, время мало,
Два года выброшены вон,
Ох поторапливался он —
Задание от шефа поджимало.
Всех отложил Адам в сторонку.
Тираж, обложка, корректура…
Потерпит вся литература,
Лишь эту жаловал книжонку.
Адам всем этим озадачен —
Уже роману путь назначен.
И автор в разработке тоже,
Пора вложенья возвращать,
Задачи босса выполнять,
Перечить шефу ведь негоже.