Александр Димитриев - Не спеши уходить… Избранное

Вновь меня оставляет весна,
ожидая лиловые ночи.
Возвратится опять новизна
моей жизни, где я непорочен,
и влюблён, и наивен, и юн,
где есть только вперёд и навстречу.
Уж не ты ли, мой милый июнь
ей подобную создал предтечу?
Ежегодно сменяемый цикл
не покажет историю с тыла.
Там любовь охраняет дворцы,
где природа навечно застыла.
Оттого ль новый ветреный май
не уводит меня от соблазна,
позволяя сирень наломать,
и цепями чугунными лязгать
с парапетов, одетых в гранит.
Город вновь обновит полнолунье —
кабошоном янтарь огранит —
и подарит ей, как накануне,
через тыщи похожих ночей.
Полумрак сохранит разделённость
отводя мою тень: я – ничей
у любви, потерявшей влюблённость.
Я вернусь как дворовый поэт,
у которого память не стынет.
Но к кому голос мой вопиет
в равнодушной до боли пустыне?..

В час, когда не можешь надышаться,
в час, когда болезнь под корень режет,
милостью последнего из шансов
вспоминай не лязганье и скрежет;
вспоминай, что мило сердцу: детство —
домик, притулившийся над кручей,
страсть – любить, объять и наглядеться,
а не состраданиями мучить,
и стремленье – быть сильней и выше,
жизнь переосмыслив в ритме танца…
Уж не оттого ли ты и выжил —
не уснул. Успеешь отоспаться…

Жизнь не должна быть долгой —
пусть лучше будет длинной.

Не избежать осколков,
клин выбивая клином.

Спор не рождает истин,
встав на пути раздора.

Не для того очистим,
чтобы испачкать скоро.

Доброе дело кратно
выданным свыше грантам.

А выражаться кратко —
мало, чтоб стать талантом.

Ты снова уходишь, а следом уходит и время,
меня оставляя в моём одноместном гареме,
где вместе со мной одинокая дремлет усталость,
и с ней никого, кто вернул бы тебя, не осталось.

Когда бы зашла ты за наши былые границы,
то вмиг попыталась бы всем существом отстраниться,
как будто боясь рокового пришествия ночи,
не зная при этом, что дом наш и так обесточен.

Но ты не застанешь меня в добровольном изгнании:
я знаю все цены на наши с тобой расставания.
Разбудишь меня, возвращая из облачной выси,
поняв, наконец-то, что мы друг от друга зависим.

Эта белая ночь – твой свидетель.
И конец и начало – у ночи.
Так однажды рождаются дети.
Только в каждом заложен свой почерк —
тот единственный неповторимый,
словно пальцев твоих отпечатки.
Но загадочно, тайно, незримо
это чудо даётся в зачатке
и не факт, что достанется взрослым,
что теряют его в общей массе.
Может быть, не напрасно ты послан,
и ещё не погиб в тебе мастер…

Такие разные миры
сосуществуют параллельно…
Один сложил свои дары
в стеснённой комнате молельной,
другой свободно разбросал
по солнцем залитому полю.
А сын ты Божий иль вассал,
никто за нас решать не волен.

Да простит меня Маркс: труд и деньги нельзя соразмерить.
Сколько стоит твой пот и мозоли натруженных рук?
Сколько стоит полёт твоей мысли и в полной ли мере
оценили тебя, избавлявшего хворых от мук?

Ты способен талант оценить, применённый на деле? —
Вдохновенье твоё в перманентности спроса гниёт!
Лишь любовь покупать, если хочешь, возможно в борделе,
а точнее, ту часть, что останется там от неё.

Лица коснись подушечками пальцев,
но, ощущая контуры лица,
его не написать, как и без пяльцев
узор не вышить. Если до конца
пытаешься понять аутентичность
писателя, попробуй перечесть:
соприкоснёшься, постигая личность.
Вот сможешь ли постичь её – Бог весть…

Как ночь в июне коротка!
А сливки облаков прокисли,
вдохнув озон от ветерка.
И не растянется строка,
хотя её и тянут мысли.

Её настойчиво зовёт
прохладный ум угомониться.
Но вытекает в небо с вод
не дремлющего солнца мёд
и, озарив мою столицу,
уснуть не даст…