Александр Димитриев - Не спеши уходить… Избранное

Расплатился жизнью по цене
будущей, но неизвестной, жизни,
вверив неродившемуся мне
ту любовь, что отдавал отчизне.

Чтоб, могилой ставший, шар земной
мне не оказался бы могилой.
Я не постоял бы за ценой,
взятый в плен его духовной силой.

Надо выжить за тех, кто со смертью сражались,
надо жить после них, обречённых на смерть.
И с трагедией скорби плаксивую жалость
нам, живым, никогда перепутать не сметь.

Если вдруг, поддаваясь пустой укоризне,
позабудешь на миг, сколько стоила жизнь,
– да простится тебе, – ты живи ради жизни
тех, кто пал за неё, на алтарь положив.

Стихи как собаку выгуливать надо,
нелепо их прятать в столе взаперти.
Гасить свою жажду глотком лимонада
привык ты в тиши ипотечных квартир.
В плену электронном у гаджетов-книжек
поклонник фаст-фуда хронически сыт.
Так что твою душу по-прежнему движет —
свидетели детства – стенные часы?..

Откровенная тайна сродни рукотворному чуду,
неземная любовь – плод её философии чувств.
Мир свободных людей в необычном узреет причуду,
но наивность свята, за которой и я волочусь.

Ждёт рассвет полумрак: он от света уже не свободен,
связан мир навсегда с повсеместным влияньем Истца.
А ответчик изъян никогда не увидит в природе,
лишь нелепость сравнений оставив как слепок с лица.

Кому пахать, кому-то строить,
кому лечить, кому писать.
Мы, школяры, ходили строем,
а наш госплановый тесак
рубил из лучших побуждений,
что истинно – одно из двух:
кто может всё – он или гений,
или никто. И я, лопух,
той светлой истине поверил
и вот итог: «ни то, ни сё»…
Кто может всё – в какой-то мере, —
того судьба не обнесёт!

Мы с тобой не останемся вместе,
не достигнем вдвоём высоты.
И цепочкой серебряный крестик
не совьётся с твоим золотым.

Только главное – душами слиться,
как случилось на первых порах.
Пусть бумага хранит наши лица,
а тела рассыпаются в прах.

Ты прав, возможно, ты и прав.
Когда вокруг все – вор на воре,
когда по сути мир лукав,
то Человеком априори
наивно быть; знать, быть дерьмом —
куда уж, чем не быть, сподручней:
ведь, разобраться, в нём самом
есть польза, и продукт не штучный,
к тому же истина – во лжи…
Но ты забыл, что в этом мире
всего одна с тобою жизнь,
где правда – дважды два – четыре;
так выбор сделай на свой век,
в мир этот непростой проникший:
ты – сотворённый человек
или плодов лукавства рикша?..

Мне бы снова писать о любви —
без мучений, стыда и тревоги.
Но я вспомнил того шурави,
к двадцати потерявшего ноги,
а ещё то, чего не вернуть…
Пролечив, я обрёк его выжить:
и с тех пор я не верю в весну,
что его оттолкнула. Но вы же
восхищались кипением чувств,
анатомий любовных не зная…
– Знаю я, оттого и не тщусь
воздыхать перед кущами рая
чувства, что возвеличило вас,
а поэзию красит чудесно.
Вы спросите меня: Was ist das?
– Я отвечу, что всем вам известно:
перед чувством реальной любви…

Уезжаешь из города выходными нечастыми,
позабыв, что упущено, не воротится впредь,
чтоб заботами дачными меж чужими участками
в новом маленьком домике свою грусть запереть.

Сколь ночей у бессонницы нами было украдено,
что до дней – то у отдыха, – понапрасну не счесть.
Но не стало хозяина – не скрипит перекладина
старой лесенки: некому да и некуда лезть.

Опустевшими окнами дом глядит на растения,
муха бьётся в прикрытое паутинкой стекло.
Нет намёков существенней на его запустение,
даром, что уж немало лет с той поры утекло.