Владимир Дядичев - Марина Цветаева. Моим стихам, написанным так рано…

Иван Владимирович был женат на Марии Александровне Мейн (1868–1906), матери Марины, вторым браком. Его первая жена, Варвара Дмитриевна, урожденная Иловайская (1858–1890), была дочерью известного русского историка Д. И. Иловайского (1832–1920), автора пятитомной «Истории России» (М., 1876–1905) и широко распространенных в те годы учебников по русской и всеобщей истории для гимназий и других средних учебных заведений. Иловайскому и принадлежал дом в Трехпрудном переулке. Когда его дочь Варвара в 1880 году вышла замуж за И. В. Цветаева, отец дал ей этот дом в приданое. От первого брака у Цветаевых родились дочь Валерия (1883–1966) и сын Андрей (1890–1933). Вскоре после рождения сына Варвара Дмитриевна, страдавшая туберкулезом, умерла. А 44-летний Иван Владимирович, чтобы дать мать своим крошечным осиротевшим детям, в 1891 году женился вторично – на 22-летней Марии Александровне, культурной и образованной дочери своего старшего сотоварища по музейным делам.

От этого, второго брака у Ивана Владимировича родились еще две дочери: Марина, старшая, будущий поэт, и младшая – Анастасия (по-домашнему – Ася), появившаяся на свет 14 (26) сентября 1894 года. Сестры были в чем-то очень похожи, воспитывались и большую часть детства и юношества провели вместе. Анастасия Цветаева (1894–1993), ставшая впоследствии искусствоведом и писательницей, оставила написанные в 1960-е – 1980-е годы «Воспоминания», содержащие много ценных сведений о детских и юношеских годах сестер Цветаевых.

Надо сказать и еще об одной ветви рода Цветаевых. У деда Марины, Владимира Васильевича, был брат, тоже священник, Александр Васильевич Цветаев. Его дочь Елена Александровна была замужем за земским врачом Иваном Зиновьевичем Добротворским (также сыном священника), служившим в городе Тарусе Калужской губернии. Семья Добротворских была связана с семьей Ивана Владимировича Цветаева очень теплыми отношениями. По просьбе И. В. Цветаева Добротворские сняли в Тарусе для его семьи дачу. И Таруса на долгие годы стала для всех Цветаевых вторым домом, постоянным местом летнего пребывания, любимейшим уголком русской природы. Тарусским местам и их обитателям Марина Цветаева посвятила один из своих мемуарных очерков 1930-х годов – «Хлыстовки (Кирилловны)». И завершила она его такими словами: «Я бы хотела лежать на тарусском хлыстовском кладбище, под кустом бузины… где растет самая красная и крупная в наших местах земляника. Но если это несбыточно, если не только мне там не лежать, но и кладбища того уж нет, я бы хотела, чтобы на одном из тех холмов… поставили, с тарусской каменоломни, камень:

На тарусском кладбище упокоилась старшая сестра Марины – Валерия Ивановна. Установлен ныне в Тарусе и памятный камень с надписью-пожеланием Марины Цветаевой…

Домашний мир и быт семьи Цветаевых был пронизан постоянным интересом к искусству, литературе, истории. В доме на шкафах, на книжных полках, на подставках стояли бюсты античных богов и героев, с годами сделавшихся как бы членами семьи – так все они были знакомы и привычны. Ахилл и Геракл, Орфей и Эвридика, Венера и Психея – это были не просто имена, они воспринимались Мариной почти как реальные люди, ожившие сначала в детском сознании, а затем, так или иначе, в ее поэзии. Можно, пожалуй, сказать, что Марина Цветаева была последним в России крупным поэтом (в XX веке!), для которого античная мифология являлась привычной и необходимой духовной атмосферой. Свою дочь, родившуюся в 1912 году, она назвала Ариадной. Увлекшись в конце 1910-х годов театром, Цветаева «на одном дыхании» написала ряд романтических пьес в стихах, среди них – «Фортуна», «Феникс». В 1923 году в Берлине Марина Цветаева выпустила поэтический сборник под названием «Психея. Романтика»; чуть позже под ее пером рождались драматические поэмы «Ариадна», «Тезей», «Федра»…

Другая сторона быта родительского дома – мир книг, литературы, стихов. Сначала это материнское чтение вслух; чуть позже, но не по возрасту рано – самостоятельное чтение. «Книги мне дали больше, чем люди. Я мысленно все пережила, все взяла. Мое воображение всегда бежит вперед», – писала Цветаева М. Волошину 18 апреля 1911 года. В детстве и юности Марина пережила страстные увлечения книгами К. Бальмонта и В. Брюсова, Эдмона Ростана и Марии Башкирцевой, Гейне и Гете, немецких и французских романтиков, книгами о Наполеоне и его сыне – герцоге Рейхштадтском, «Орленке» (многое читалось на языке оригинала)… С этими событиями ее внутренней духовной жизни по чистоте и интенсивности горения не могли сравниться никакие события жизни внешней. Тогда и выросло убеждение в приоритете внутренней жизни над любой реальностью, не поколебленное, не опровергнутое всеми последующими годами «опыта и размышлений».