Марина Цветаева - Избранные стихи

Марина Цветаева

Избранные стихи

x x x

Моим стихам, написанным так рано, Что и не знала я, что я - поэт, Сорвавшимся, как брызги из фонтана, Как искры из ракет, Ворвавшимся, как маленькие черти, В святилище, где сон и фимиам, Моим стихам о юности и смерти - Нечитанным стихам! Разбросанным в пыли по магазинам (Где их никто не брал и не берет!), Моим стихам, как драгоценным винам, Настанет свой черед.

Май 1913

Плохое оправданье

Как влюбленность старо, как любовь забываемо-ново: Утро в карточный домик, смеясь, превращает наш храм. О мучительный стыд за вечернее лишнее слово! О тоска по утрам!

Утонула в заре голубая, как месяц, трирема, О прощании с нею пусть лучше не пишет перо! Утро в жалкий пустырь превращает наш сад из Эдема... Как влюбленность - старо!

Только ночью душе посылаются знаки оттуда, Оттого все ночное, как книгу, от всех береги! Никому не шепни, просыпаясь, про нежное чудо: Свет и чудо - враги!

Твой восторженный бред, светом розовыл люстр золоченный, Будет утром смешон. Пусть его не услышит рассвет! Будет утром - мудрец, будет утром - холодный ученый Тот, кто ночью - поэт.

Как могла я, лишь ночью живя и дыша, как могла я Лучший вечер отдать на терзанье январскому дню? Только утро виню я, прошедшему вздох посылая, Только утро виню!

1909-1910

Душа и имя

Пока огнями смеется бал, Душа не уснет в покое. Но имя Бог мне иное дал: Морское оно, морское!

В круженье вальса, под нежный вздох Забыть не могу тоски я. Мечты иные мне подал Бог: Морские они, морские!

Поет огнями манящий зал, Поет и зовет, сверкая. Но душу Бог мне иную дал: Морская она, морская!

1911-1912

x x x

Идешь, на меня похожий, Глаза устремляя вниз. Я их опускала - тоже! Прохожий, остановись!

Прочти - слепоты куриной И маков набрав букет, Что звали меня Мариной И сколько мне было лет.

Не думай, что здесь - могила, Что я появлюсь, грозя... Я слишком сама любила Смеяться, когда нельзя!

И кровь приливала к коже, И кудри мои вились... Я тоже была прохожий! Прохожий, остановись!

Сорви себе стебель дикий И ягоду ему вслед, Кладбищенской земляники Крупнее и слаще нет.

Но только не стой угрюмо, Главу опустив на грудь, Легко обо мне подумай, Легко обо мне забудь.

Как луч тебя освещает! Ты весь в золотой пыли... - И пусть тебя не смущает Мой голос из под земли.

3 мая 1913

Байрону

Я думаю об утре Вашей славы, Об утре Ваших дней, Когда очнулись демоном от сна Вы И богом для людей.

Я думаю о том, как Ваши брови Сошлись над факелами Ваших глаз, О том, как лава древней крови По Вашим жилам разлилась.

Я думаю о пальцах, очень длинных, В волнистых волосах, И обо всех - в аллеях и в гостиных Вас жаждущих глазах.

И о сердцах, которых - слишком юный Вы не имели времени прочесть, В те времена, когда всходили луны И гасли в Вашу честь.

Я думаю о полутемном зале, О бархате, склоненном к кружевам, О всех стихах, какие бы сказали Вы - мне, я - Вам.

Я думаю еще о горсти пыли, Оставшейся от Ваших губ и глаз... О всех глазах, которые в могиле. О них и нас.

24 сентября 1913

Генералам двадцатого года

Сергею

Вы, чьи широкие шинели Напоминали паруса, Чьи шпоры весело звенели И голоса,

И чьи глаза, как бриллианты, На сердце оставляли след, Очаровательные франты Минувших лет!

Одним ожесточеньем воли Вы брали сердце и скалу, Цари на каждом бранном поле И на балу.

Вас охраняла длань Господня И сердце матери, - вчера Малютки-мальчики, сегодня Офицера!

Вам все вершины были малы И мягок самый черствый хлеб, О, молодые генералы Своих судеб!

- -

Ах, на гравюре полустертой, В один великолепный миг, Я видела, Тучков-четвертый, Ваш нежный лик.

И вашу хрупкуй фигуру, И золотые ордена... И я, поцеловав гравюру, Не знала сна...

О, как, мне кажется, могли вы Рукою, полною перстней, И кудри дев ласкать - и гривы Своих коней.

В одной невероятной скачке Вы прожили свой яркий век... И ваши кудри, ваши бачки Засыпал снег.

Три сотни побеждало - трое! Лишь мертвый не вставал с земли. Вы были дети и герои, Вы все могли!

Что так же трогательно-юно Как ваша бешенная рать? Вас злотокудрая фортуна Вела, как мать.

Вы побеждали и любили Любовь и сабли острие И медленно переходили В небытие.

26 декабря 1913

x x x

С.Э.

Я с вызовом ношу его кольцо! - Да, в Вечности - жена, не на бумаге. Его чрезмерно узкое лицо Подобно шпаге.

Безмолвен рот его, углами вниз, Мучительно-великолепны брови. В его лице трагически слились Две древних крови.