Мария Жиглова: Сталину

Дуло. Лермонтов-поэт
Заряжает пистолет
Для дуэли.
Он писал всё про Кавказ,
Где растения без ваз —
Пальмы; стелет,
Лепит, мажет снег в метель.
Холодна твоя постель.
Страшный дух, как в сенокос,
Рубит головы. Христос,
Где Ты?
Как иуда, не скажу.
Голову я положу
На газеты.
Мефистофеля – домой,
Как и ведьму ту с метлой —
Это
Виснет ледяной туман,
Расходитесь по домам,
Дети.
Вот ромм-ан-тик, патриот,
Он тебя на штык возьмет.
Ленин. Вот и новая Москва,
Ать и два и ать и два,
Тени.
Тени на его висках
Снег не тает на щеках.
И везут его – ах!
К Пятигорску.
Тень смущенья на челе —
Полицмейстер: «Как в петле!»
И арбу не подадут —
«Верх притворства».

Нынче я, как Lermontoff.
Выступает из стихов
Ленин плотный.
Революция? – Она.
Пей, Россия, пей до дна,
Хлеб животный.
Мальчик бедный.
Он, конечно же, умрет,
И царица за город
Едет. Бледный
Конь – и все курки,
И российские полки
Дезертирствуют.
Лепит, лепит снег в метель,
Как мягка твоя постель,
Бес вампирствует.

Лисенок прячется в пустыне,
Хотя, Лисы Песчаной брат,
Он мог бы тропками пустыми
Пройти назад.
Песчаная Лиса момента
Напасть не ищет и не ждет.
Она, как катится монета,
Бежит вперед.
То встанет, то опять стремится,
Подолом пометет песок,
И след, как хвост ее, катится.
Горит восток.

Горит восток, пустыня блещет,
Сияньем дня озарена,
И вся пустыня тихо плещет
Движеньем сна.
И после ночи беспокойной
Там пламенем горит восток,
И веет там сухой и знойный
Сахары страшный ветерок.

И Малой Азии ковчег,
Пристанище святых пророков,
Прекрасный продолжает бег
Под небом. Порослию дрока
Покрыт пустыни красный скат,
Отцвел оазис. Нам не рады:
Ведь мир под небом не покат,
А квадратичная громада.
У Иудеи нет преград,
Но за пределы – нет, не надо.
И, видит Бог, когда-то небо
Нас не оставило без хлеба
И лавров. То же: мир богат,
Но беден мир моих ягнят.

Как это просто – от погоста,
Пером Себастиана Баха
Промчаться, заезжая в гости,
Проехать, не оставив страха.
Как это просто – чья победа,
И с Моцартом бежать под руку,
Проехать на велосипедах,
Разбиться – вот и вся наука.
Как это странно – вот ведь штука —
Не биться в кутерьме медведей —
Красивая, и вот с кунштюком
Царь Петр к княгине Вере едет.
Как это просто – вот Елена,
Париж и мавры. Все такие —
Вениаминова колена!
Как точно – взять и не покинуть,
Когда уходят, упокоясь,
На небожительство, как просто
Бежать, совсем не беспокоясь,
Трава по пояс – и сиротство.
И вдруг – печатным некрологом
Пройтись бегом по всем газетам
И под приемлемым предлогом —
Промчаться, не оставив света.
И это жизнь или идея —
Иль проблеск твой, как от кометы?
Россия, Лета, Лорелея…
Промчаться, словно скорость света.

Как вьются ласточки-стрижи!
Ты им попробуй покажи
Кулак и семечки. И вот
Вдруг наступает Новый год.
Как вьется снег. Из камелька
Не видно малого пока:
Как в Рождество играет ветер
И как луна на белом свете
Одна висит. И ясный день
Торопит зиму. Мне не лень
Писать и петь. Луна полна,
И дует ветер из окна.
А летом камелек уже
Не топится. И госпоже
Моих висков, болезни не
Поддамся. Голуби в окне
Стараются. Прошла весна:
Свет белый ясен и луна.

Смотрю на новый свод небес —
Вчера сотворено!
Смотрю на новый свежий лес.
Распахнуто окно.
И праздничный еловый бор,
Как облако, стоит.
Из окон виден желтый сор.
Так лето говорит.
Под бором сор,
Усталый взор
Ласкают облака.
Иголки, лестница, узор,
Течет одна река.
И в той реке
Невдалеке
Купает херувим
И крылышки, и спинку,
Нимб
Горит, и мы стоим.
Стоим в окне,
И где река
Течет, не знаю я.
Проходит сон, и на Луне
Дымится полынья.

Месяц ясный со звездой
Ходит над землею.
Его водит Бог простой
Нынче надо мною.
Снова Бог, и снова Он
Ходит между Ними,
И проходит жизнь как сон
С вайями своими.
Снова Бог, и снова Он.
Снова храм, дорога.
В старом храме бью челом
И сижу немного.