Владимир Мавродиев - Красный лист

В зелёной новенькой рубашке
в поляны светлые летит
и, не гадая, рвёт ромашки –
всё впереди!.. Всё впереди…

Одушевлённость тихих рек.
В лесу – живая паутинка.
Пошёл одушевлённый снег
на землю, чья душа притихла…

Свой взгляд – у брошенной баржи,
что вздрагивает ржавой кожей…
Она от холода дрожит
и лишь сказать о том не может.

Ломают старые дома –
ты вздохи их в ночи подслушай.
На рощу бросилась зима! –
деревьев закричали души!..

Одушевлённы берега,
что осыпаются на волны…
Одушевлённы облака,
хотя навек они безмолвны.

Понятна нам речушек боль,
замёрзших трав к земле склонённость…
И не с того ль, и не с того ль
и в нас самих одушевлённость?..

Потянулись – по озёрам,
через тёмные стволы –
голубая дрожь предзорья,
зорьки алая теплынь.

На лугу в недолгой стыни,
на полынистой земле
кочки-ёжики застыли –
по росинке на игле.

И – откуда-то, куда-то –
утром силы через край, –
рядом трактор закудахтал
под грачиный свежий грай.

И, кружа в лесу витками,
будто пёстрые багры,
дятлы падают, сверкая,
в кружева седой коры!..

Утро! В золотые сети
тонких веток
лезет ветер,
как мальчишка сквозь забор.
И покажется, поверьте,
что душа твоя на свете
вспыхнула – в минуты эти,
пусть и сорок лет с тех пор…

Ночь тревожней, темень круче,
ветви бьют ограду.
Поползли по небу тучи,
тучи-звездокрады.

Затрясло подросток-сад
властною рукою.
И не пробуй описать
на листке – такое!..

Скажешь: ветер, мол, ревёт
и летает пылко –
он шутя строку порвёт,
как простую былку.

Стёкла домика дрожат,
зашипели щели…
И наполнена душа
гулом восхищенья.

Яблоки на травы ахнут,
и в разливе темноты
до утра колеблет август
синеватый звон звезды.

На мальчишечьи наскоки
по глубинам дачных кущ
снисходительно на зорьке
август смотрит, всемогущ.

У него плодов – палаты,
впрок набиты сундуки.
На проточных перекатах
шевелятся плавники.

Во́лны алые плантаций,
в ежевике берега.
Спелых ос незлые танцы
и упругие стога.

И в богатом устье лета
опьяняет мысль слегка:
может,
пойма впрямь несметна
и щедра на все века?

Но, вдыхая запах сена,
снизойди увидеть зло:
рванью полиэтилена
пол-округи замело…

И заброшенному саду
так, как даче, не цвести…
Заводскому ветру-яду
не заказаны пути…

Хорошо – про вечер синий.
А про чёрный сохлый пруд?..
…Слёзы сломанной осины
по щекам – твоим! – текут…

В свете стеклянном ноябрьской зари
лебеди сели на серый залив.
Будто сединки на стылом виске –
поздние лебеди на Тумаке.
Время багряное, ты отсияло…
Корни свисают с продутого яра.
Тихо под сенью дубравного грота,
ночь – до позёмки и день – до отлёта…