Владимир Мавродиев - Избранное

Есть глаза – они темны, как ночью
два листка на чуть склонённой ветке.
Есть глаза – они спокойны очень,
будто бы озёра на рассвете.

Есть глаза – в них полдень летних улиц.
Есть глаза – загадочны, как сны…
Или – будто капельки с сосулек:
голубы, прозрачны, холодны…

А твои…
Я от тебя не скрою –
непонятны мне твои глаза.
Может быть, в них что-то неземное.
Но зачем такая мне краса?..

А я его писал не на бумаге…
У моря –
веткой тонкой на песке.
Ручьями –
на асфальте в свежем марте.
И серебром –
ночами на реке.
Заветные чертил четыре буквы
дождём июльским тёплым –
на земле.
Лучом звезды –
на глади крымской бухты.
Дыханьем –
на заснеженном стекле…
…Пусть кто-то третий явится к тебе,
когда у нас надолго расставанье…
Пусть смело подойдёт к твоей судьбе.
Не торопись.
Придумай испытанье.
Пусть он,
везуч во всех делах подряд,
напишет пусть
твоё простое имя –
на шелесте деревьев,
что стоят
под окнами высокими твоими…
Пусть скажет он: «Неисполнимо это!»
Пусть рассмеётся:
«Что за ерунда?»
Пускай уйдёт.
И хлопнет дверью где-то,
оставив твоё Имя навсегда.

Споткнулась в переулке осень,
под утро встав не с той ноги.
Снег гасит, торопясь, заносит
листвы багряной огоньки.

Но не с того мне нынче грустно,
что разлетелись соловьи,
а потому, что в сердце пусто
без ожидания любви.

Расстались мы, себе на горе.
И с небосвода навсегда
слезою первою и горькой
сползла последняя звезда…

Торжественно застыли в парке вязы,
поддерживая ветками луну.
Каким-то старым, неизвестным вальсом
звучит ноябрь, тревожа тишину.

Я от тебя в ноябрь уйти спешу,
в кармане спички пальцами ломаю…
Поссорились.
Надолго ли? Не знаю.
По листьям мягким в осень ухожу.

Скажи, зачем разлуки нам придумывать,
не заходить опять и не звонить?
Зачем в сырую сонную предутренность
мне одному по улочке бродить?

Нас не такие испытанья встретят,
никто не в силах приказать судьбе,
а мы не устоим, мы в ссорах этих
растратим что-то главное в себе.

А ночь добра – ни грубости, ни злости.
Спокойна ночь, едва-едва слышна.
Сквозь ветки вязов,
как сквозь пальцы осени,
синея, протекает тишина.

И вот пошли осенние дожди,
среди деревьев призрачно мерцая.
Деревнями, дорогами, мостами
они до нас, до города дошли.

Они не бьют, а гладят окна, крыши,
как будто им смиренье суждено.
Ты слышишь этот дождь?
Наверно, слышишь,
в октябрь холодный приоткрыв окно.

То тише шорох полночи, то громче,
искрящиеся ветки шелестят.
Нас разлучают только эти ночи,
но скоро дни нас тоже разлучат.

Бегут ручьи по крышам и по трубам.
И по краям дорог бегут гурьбой.
Давно известно, что в разлуке трудно,
ну а зачем нам лёгкая любовь?

Пусть будут расставанья,
возвращенья,
и не в укор – в согласие судьбе.
За все обиды я прошу прощенья,
за радость всю – вернусь опять к тебе.

Пусть многое придётся нам разрушить,
чтоб многое построить впереди.
И пусть всегда, перед любой разлукой,
всю ночь идут такие вот дожди.

В небо, в небо
листья ветром заброшены!
Вверх летят они, вверх,
ни один не опустится вниз.
Посмотрите, вглядитесь,
сейчас они очень похожи
на внезапно явившихся
маленьких птиц.
Ах, судьба,
что ты с листьями этими сделала…
Им бы тихо упасть,
ждать подхода зимы.
А они – полетели,
сорвавшись с родимого дерева,
в небо, в небо
от серой осенней земли!..
А они – всё мне кажется –
там, в небосводе,
во вторую, крылатую,
поверили жизнь.
И летят, и смеются,
веря в то, что никто не позволит
вдруг отнять у них небо,
эту долгую высь…
И не знают они,
что судьба так изменчива,
что последним станет
их первый в небе полёт…
…Осень, осень,
желтоглазая женщина,
задевая прохожих,
по городу молча идёт.