Татьяна Брыксина - Наверное, это любовь!

Родники ещё пахнут зимой,
Но, чужую забыв благодать,
Возвращаются птицы домой
Разорённые гнёзда латать.

Я вернулась к тебе из огня —
Перевитая чёрным жгутом,
Пожалей, ради бога, меня,
Не держи на пороге крутом.

Шаг за шагом я вспомню, поверь,
Как любить, как утюжить бельё
И о том, что бывает апрель
Милосердным, как слово твоё.

Сквозит из дверного прогала
Ночи комариная мгла.
Луна, как жалмерка нагая,
Тайком в облака уплыла.

Впотьмах —
Одинокий сиделец —
Я барствую, веки смежив,
Дневных передряг и безделиц
Весёлую жуть пережив.

И мысли витают ночные,
И морок волнует ночной —
Податься бы, что ль, в домовые,
Дружки, к несмеяне одной?

Она бы нарочно не знала,
И виду бы я не подал,
Что кто-то
Сминал одеяла
И в губы её целовал.

Она бы пугала воочью
Товарок старинной молвой,
Как ходит к ней
Каждою ночью
Душить и терзать
Домовой.

Она бы привыкла с улыбкой
И в память о наших ночах
Носить огневые улики
На шее,
Груди
И плечах.

Она бы…
И грёза померкла,
И грусть нестерпима по мне…
Луна, как нагая жалмерка,
Усмешливо встала в окне.

Чуть лопнет шёлковая нить —
И потекут на землю бусы…
– Лови!
Ан нечего ловить…
Так и в любви не изменить
Сердечных минусов на плюсы.

Блестит шлифованный хрусталь
В пыли, в траве, в ногах прохожих…
Дарёных бус безумно жаль!
Но лишь тебе моя печаль
Хрустальных капель не дороже.

Огонь огнян и лёд ледов,
Огонь со льдом – всегда разруха…
Твой голос приторно-медов,
Но зрячий слышит между слов —
Не оскорбляй хотя бы слуха!

Обман любви – краплёный туз!
И ничего ещё не ясно.
Я проживу без колких бус…
И где тут минус,
где тут плюс —
Гадать – заведомо напрасно.

Печаль притерпится к слезам,
К живым хрусталинкам обиды —
И станет солнечно глазам…
А ты пойдёшь по минусам —
Ах эти Лады, Люды, Лиды!..

Чёрмная мгла ее глаз чудотворных,
Детские губы к рассвету темней…
Боже мой!
Сколько ночей непритворных!
Сколько сварливых и приторных дней!

Нет уж!
Отныне я сумрачно знаю
Памятным телом до самого дна:
Женщина праведна только ночная,
Днем только —
серая кошка она.

Вот по щекам распластала ресницы,
Родинки светятся в чуткой тени.
Всё ей за белые ночи простится!
Всё ей воздастся за чёрные дни!

Засветло – ведьмой,
В ночи – мирозданьем, —
Непредсказуемая красота…
Ровно плечо мне щекочет дыханьем
Тёплый колодец усталого рта.

Здесь выпито море огня и остуды,
Повяли цветы в сигаретном дыму…
Гора златогорлой порожней посуды —
Ну чем не нажèток в безмужнем дому?

Шампанское! Счастье моё разливное!
Простился любезный – картуз набекрень.
Пред ним я виновна, но странной виною —
Как ночь перед солнцем за минувший день!

Слезой не удержишь! Был вольник мой пылок,
Да жаль, не оставил на память мальца.
Ужо не наскресть ли с гвардейских бутылок
Бумажного золота на два кольца?

Тайком обручиться с кудрявым цыганом,
Плясать под бутылочный бубен мешка
И самым лукавым цыганским обманом
Запраздновать в сердце лихого дружка —

Лихого, былого, чьи руки проклято
Мне снятся в зелёном стеклянном дыму,
Чтоб рядом плясали мои цыганята,
Смеялись чумазо и снились ему.

В начале хладного апреля
Еще природа скуповата.
Пичуги плачут еле-еле
На снег в лощинах ноздреватый.

В ночи к кому-нибудь придраться
Морозец муторно стремится.
Стволы берёзок шелушатся,
Как щеки справной молодицы.

Капели плавно отсопели,
Пошли прощанья-провожанья,
В начале хладного апреля
Душа исполнена желанья.

И я, как голубь бесполезный,
Полуоблезлый и скулючий,
Спешу к тебе – еще болезный,
Но непростительно живучий.