Татьяна Абрамова: Мертвая любовь. Живая ненависть.

Светлой памяти моей

драгоценной и любимой подруги

Таисии посвящается.

Ты свет и нежность, что дарованы судьбой.

С тобой всегда было легко и просто.

Без осуждения, насмешек за спиной.

Оберегала Богородице подобно.

Моя любовь меня покинула ‒

Казалось, замерла душа.

Оставил он, и независимо,

Без разрешения оставила и жизнь меня.

Не стала той, что утром просыпалась ‒

С любимой мыслью: как прекрасно, что живём;

Что утро вместе рядом начинается,

Рассвет, закат, а мы? Мы в нашем мире с ним вдвоём.

Теперь горят огнём воспоминания,

Предательством внутри всё полыхает и свербит.

Глаза закрыть боишься сразу ‒ прошлое

Неумолимо и без надобности бьёт.

Удар под дых, по голове, по самолюбию.

Одна пощёчина, другая ‒ в спину нож.

Как больно! Сколько нужно мучиться,

Чтоб раз и навсегда усвоить ‒ больше не придёшь.

Что все удары эти продолжаются, пока ты помнишь

И пока ты с ним живёшь.

Ему неважно ‒ он-то улыбается.

Он счастлив. Не в его судьбе удары и холодный нож.

Ты битая. Уже довольно ‒ кончено,

Твердишь сама себе: «Забыть, оставить, надо отпустить».

А голос внутренний кричит пронзительно:

«Давай уйдём из жизни, ну зачем нам дальше жить…

Ты без него другая, будто мерзкая.

Озлобилась и постарела ‒ посмотри!

Осунулась и стала некрасивая,

Нет радости, тепла и света изнутри.

Кому нужна вот эта ‒ непонятная, не женщина, а баба?

Как? Зачем тебя любить?

Скажи, сама себе-то нравишься?

Не удивительно, что, растоптав, он молча и без слов свалил!»

Ты прав, мой голос, ‒ это правильно!

Принять решение и от такой, как я, уйти.

Вопросы, боль, непонимание ‒

За что? Зачем? И как же дальше с этим жить?

Ну, кто ты после всего этого?

Свой? Тот, что понимает, выдержать должны.

Или чужой, что, просто независимо

Попользовавшись, с трусостью бежит.

Пусть сгинет та, что эти чувства помнила.

Пусть встанет та, что может не любить.

Она сильна и успокоена ‒ в холодном разуме,

Как птица феникс, восстала и смогла ожить.

Терзаний нет, обиды, боли кончены ‒

Вздохнула, встрепенулась и теперь творит.

Спасибо, жизнь, не просто я освоилась. Запомнила.

Судьбой не всем дано с любимым быть!

Моя подруга умерла несколько лет назад. Ей было за шестьдесят, звали её Таисия, и к ней всегда шли люди. Она лечила молитвами, иногда гадала, выливая воск в тарелку с водой, но главное было не это. Таисия умела слушать и имела особый талант разбивать «любовные треугольники», причём делала она это без тени упрёка и осуждения.

Я в то время сама была углом такого «треугольника» и пыталась решить главный вопрос: можно ли простить мужу измену и быть после этого счастливой? Провокативная психология тогда ещё не стала моей профессией, и я просто удовлетворяла свой интерес, слушая Таисины рассказы и не переставая удивляться хитросплетениям чужих судеб.

Мы пили чай на веранде: она любила с травами, а я ‒ только чёрный, без запахов и вкусов. Таисия очень хорошо это знала и всегда заваривала мне крепкий цейлонский. Помню одну историю – классический «любовный треугольник», участников которого давно нет в живых, так что я не нарушу ничьей приватности, пересказав её сейчас.

Однажды к Таисии пришла женщина в слезах и страшном смятении и умоляла помочь ей, как она выразилась, «спасти свою душу». От волнения она обращалась к моей подруге то на «ты», то на «вы» и всё повторяла, что уничтожила и свою жизнь, и жизнь своего мужа.

‒ Я любила, я так его любила, ‒ рыдала она и потом вдруг сказала: «Я перестала быть счастливой. Даже в прошлом».

Они поженились, когда ей было 18, а ему ‒ 22, и прожили вместе тридцать лет. «Сейчас у меня к нему нет никаких чувств. Да, благодарю его за дочь. Но… Но ненавижу так, что даже мёртвому желаю гореть в аду ‒ в наказание за всё, что я испытала. Ведь я ни в чём не виновата, так почему же мне так плохо? ‒ гостья смахивала злые слёзы.

Моя подруга обычно мало говорила, лишь терпеливо выслушивала эмоциональные тирады тех, кто приходил к ней за помощью. В тот раз она отметила про себя, что женщина противоречит сама себе: уверяет в отсутствии чувств, а сама при этом испытывает ненависть, настолько сильную, что при воспоминании о муже её буквально начинает трясти. И ещё, как позже призналась мне Таисия, её гостья выглядела намного старше своих лет ‒ моя подруга сначала даже подумала, что они ровесницы.