Валерий Макаров - Над вечным

Она ведь только средство
Какого-то пути
И надо без последствий
Круги его пройти.

Не сбиться, не споткнуться
И совершив закон,
Не то чтобы проснуться, —
Преодолеть свой сон.

Грехами, как цепями
Опутанный, спеши
Свалить пещерный камень
С натруженной души.

Все смертные сомненья
Отпрянут, как болезнь.
И явишь ты Спасенья
И Воскресенья весть.

Под гроздьями грозы, как будто сполупьяна,
Мы падали с тобой и посреди земли,
Что было под рукой, хватали жадно, рьяно
И жажду утолить едва-едва могли.

Огромный мир вставал, как лес мифотворенья.
Нас оглушали дивьи голоса.
И норовили сбить сердцебиенье
Иные, не святые чудеса.

Казалось это колдовским обрядом
Каких-то обитателей чудных,
Увенчанных плющом и виноградом,
В обильной пене и парах пивных.

Но фавнов и сатиров мы спугнули.
Уж если были там рогатые друзья,
То это всё олени да косули,
Их в чародействе упрекнуть нельзя.

А просто были мы тогда, как дети,
Как первые созданья всех времён.
И вот мы пережили бури эти,
А голос жажды всё не утолён.

Всё то, что пронеслось
Над нашим домом,
Не сон, но худшим сном сбылось,
Судом, Содомом.

Проломами окон
Он смотрит непотребно.
А звался прежде он,
Был Домом Хлеба.

Но совесть из людей
Палач умело вынул
И выдал горсть гвоздей
И дал дубину.

Пошёл народ бродить,
С душою в корчах,
Себе подобных бить
И всяких прочих.

Но сквозь пустырь в окне,
В глазных провалах,
Как будто светит мне
Свет, как бывало.

О светоносный Вифлеем!
Ну что ж, как видно,
Ты мне, как хлеб, который ем,
Звезда Давида.

Дабы смирить уста
Народной злобе,
Ты привела Христа
В пастушьей робе.

Свети же, не скупись,
Тем, кто в потёмках,
Свою курочит жизнь
И жизнь в потомках.

Кому гульба, кому
Кровавое застолье.
Закваска есть в дому.
Чем хлеб посолим?

Богатый не влезет сквозь ухо верблюда
И что-то там вроде какого-то блуда
С копейками и деловой шелухой:
Торгующих в храме довольно с лихвой.
Две лепты свои положила старуха,
А мне чем делиться? Запечной трухой?
Богат я, и то лишь присутствием духа
Отчасти, поскольку приходится мне
Присутствовать часто снаружи и вне
Пространства себя самого на земле,
Которую я облетаю ночами
И звёзды считаю на Божьем челе,
Рискуя низвергнутым быть их мечами
За то, что я, нищий, кажусь богачом,
Гораздо богаче печальной вдовицы.
О, лишь бы душой для души не скупиться,
А ухо и самый верблюд ни при чём.

Сохатые забредили из леса
Бродить туда-сюда, вздымая прах.
Какого лешего, какого интереса
Они искали в этих деревнях?

Да, сушь кругом. В домах просели крыши,
Провисли окна, как укор судьбе.
Нет никого, а если б кто и вышел,
Смотрел бы только под ноги себе.

Спросить его, пожаром, что ль ушибло?
Не нужно и вопросов задавать.
Пожар, чума, всё это здесь уж было.
Похуже то, что стали забывать.

Сперва село на карте потерялось,
Потом и на погосте не нашлось.
Шагреневая кожа жизни сжалась,
Земли крестьянской надломилась ось.

Там чехарда в столицах, врут витии,
А здесь почти что не жилая полоса.
Идут с хоругвями сохатые святые,
Колебля не святые небеса.

Мы с тобой полетим высоко,
Выше звёзд, выше чувств.
Обопрись на меня, мне легко,
Если я к тебе прикоснусь.

Ни к чему нам премудрость минувших дней
С вечным дьяволом в мелочах.
Впереди гроза, при грозе видней
То, что грезилось при свечах.

Новым небом наполнятся наши глаза,
Но мы с радостью глянем туда,
Где над солнечной рябью мелькнёт стрекоза
И лазурью проблещет вода.

Ругали королей, смеялись над попами
И русского царя зарезали с детьми.
Вот видимый прогресс, руководивший вами.
С таким прогрессом мне не по пути.