Рейна - Дорога на Турухтанные острова

Таинственно-обычный город, полный
облезлых сказок
и запаршивевших легенд,
реинкарнаций и чудес небритых.
урод, наполненный протухшими
мифологически-логичными изысками в простуженных,
и кашляющих душах.
Ирландский город, где
фоморы – серые осклизлые дома, а
по ночам – глаз Балора,
немеркнущий фонарь, слепящий окна,
и проницающий душевный трепет
сквозь легкий тюль гардин,
и поливающий
скисшим едко-белым молоком
полуиздохший сумрак,
в агонии сползающий по стенам
с обрывками обоев под когтями…
А утром мы,
следы когтистых лап увидя на любимых
и дорогих недавно купленных обоях,
хватаемся за веник с нецензурным словом
и запираем в туалете кошку,
хотя – вот парадокс! –
она ни в чем не виновата.

Выбитый оскал одряхлевшей луны
застыл. Неужели все, что я делала, было зря?..
Неужели зря были нежные руки мои плавны
томностью двух лебедей в чаше горького янтаря?..

…Оборванец-ветер снова заполночь начинает ныть
и качать апельсинно-муторно-сытую
лысую морду
безглазого фонаря…

Я иду клубками запутанных
в смертной муке домов,
на чистых несмятых страницах
во льду оставляя следы.
Озираясь по-волчьи голодно и неправильно.
От ветра укрывшись
ядовито-кобальтной полутьмой,
я кого-то бью по лицу, и сама получаю под дых,
и смотрю, смотрю тонким взглядом смеющихся
Каина и Авеля.
…A в глазах темнеет,
и мрак обнимает нежно, точно живой.
И на спину кладет, не давая упасть,
и так робко-бесстыдно
руками разводит колени,
на царственном ложе замерзшей грязи
вперемешку с увядшей травой…
– Нет, я не дамся тебе!
– Почему?.. Ты сама звала меня
страстно, и долго хотела…
Я здесь
(целует)
лишь по приказу твоему и веленью –
утешить бесплодной тоской изнуренное тело…
И ныне – ты видишь, – меркнет свет
Близ тебя. И теперь – только я искусный и
желанный любовник твой…
– Нет!.. – …на сотни, и тысячи, и миллиарды
световых темных лет…
Вздохнул. И приник к плечу головой.

Лежать и смотреть на пламя свечи,
Когда от души несет мертвечиной.
Молись – не молись, кричи – не кричи…
Лишь морось за окнами – первопричиной.

Я в дар получила не Жизнь и не Смерть,
Не боль, не тоску, не звенящую небыль.
Я в дар получила лишь право посметь
Безглазо взглянуть в равнодушное небо.

Снежный ворон клювом стучит в окно. С неба
осыпается серая рвань седины.
Снегом
лица, волосы, руки продрогнувших душ полны.

Снежный ворон трогает клювом засохшую кровь –
бурые кисти, упавшие месяцем синим
с рябины.
Шьет венчальный наряд. Все по мне –
и блестящая ткань, и раскрой…
Только ладан в церквах
отдает легким привкусом тины.

Снежный ворон всегдашним вопросом ответил
на робкий ответ.
Ворон-время-и-Вечность – не одно ли и то же? –
снежным клювом долбит в проржавевшую сталь.
Вратам
все равно. Но мороз продирает по коже
и в висках отдается тот стук, и во всей голове,
превратившейся в купольный зал…
…пустота.

Сквозь бежевые ветви Запада
вербным ветром прилетела,
зашумела
тонкими крыльями весеннего вечера-запаха

Птица. Узкий клюв приоткрыт.
Падают льдинками с крыш
слова
в тишину –
о том, как уснуть
и проснуться живой,
прорастая зеленой травой
из самых глубин естества.

В перьях птичьих
сумрак запутался, затекавший в окно,
и притих.
…А я одно
шепчу молчаливо: «Ты ли?.. Ты ли?..»…
Паруса облаков
из дальних гаваней плыли,
и жаркой цветочной пыли
на тревожные сны опустился легкий покров.
Птица-Ольмен, улыбаясь, держит на одной ладони
мир, где дороги и горизонт,
за которым ветер голову склонит
и помчится перед грозой
к озерам, свивая гриву в серые тучи.
…А на другой ладони – тонкий лучик,
белый, – первых весенних дождей.
Мир – это просто… поляна, где
мы счастливыми будем.

Птица-Ольмен улыбается мудро.
Садиться мне на плечо.
Утро
пришло между синих ветров поболтать – ни о чем,
просто так. Птица-Ольмен – знает все сказки
и сказы.
Скачет
сердце, как вспугнутый конь.
Далеко
ли до неба? Нет, лишь крыло протянуть.
Я вдруг поняла, что значит «найти свой путь»
Птица-Ольмен. Вечный закат среди сказок
И ветра.
Холмы. Птица-Ольмен черным, как небо, глазом
смотрит… Светлый
воздух – из него родится весна.
За чертой, где сливается явь и сиреневый тон
полусна,
руку протяну
тебе – и поймаю в ладонь луну…