Андрей Ветер - Организм

– Но я уже служил, – пожал плечами ДБ.

– Дорогой мой, ничего страшного. Скажете, что вышла ошибка, что вас забрали второй раз, да хоть даже в третий раз. В нашей стране всякое случается. Безликий чиновничий аппарат… Но лучше вовсе порвать старые связи и ничего никому не объяснять. Как вам такая мысль?

Такая мысль не пришлась ДБ по вкусу, но он лишь молча развёл руками, мол, что же делать, ежели надо.

– Вот и чудненько, дорогой БД. Завтра вам разрешат навестить родных перед отъездом на военную базу. Никого нет? Вы без родных? Прекрасно! Поздравляю! Отсутствие родственников и друзей – настоящий подарок для офицера Организма. Послезавтра ждём вас с вещами на платформе пригородных поездов. Площадь трёх вокзалов знаете? Направо под мост. Будьте здоровы. Ведите себя достойно и бережно. Помните, что теперь ваша жизнь принадлежит не вам. Вы – клетка огромного Организма, который трудится на благо родины и могучими честными руками расчищает среди людей дорогу к лучшему будущему. Ступайте и не забывайте о конспирации.

Шагая по коридору в отведённую ему комнату, ДБ слышал краем уха чьи-то беседы.

– Ты теперь кто, Игнат?

– Попрыгаев я теперь.

– А я Поскакаевым сделался. Ничего кликуха, да?

Какой-то пухленький блондинчик с прозрачными глазами, блестевшими слёзами умиления, бормотал себе под нос, заучивая новое имя:

– Я Пушкин, я Пушкин, я Пушкин.

Комната оказалась на двоих. Стоял шкаф со скрипучими дверцами, две гладко застеленные кровати, столик с выдвижным ящиком, один стул и один умывальник, над которым висело квадратное зеркало с отбитым верхним углом.

– Эс-Эс, – представился молодой человек, попавший в комнату прежде ДБ и теперь не знавший, чем себя занять.

– Прелюбопытное имя.. Эс-Эс, – произнёс ДБ и тут же спросил. – Настоящее?

– Зашифрованное. На самом деле я – Саша Скифский. Называй меня просто Саша.

– ДБ, то есть БД, – протянул руку ДБ.

– Что ты обо всём этом думаешь? – обвёл глазами комнату Скифский Саша, имея в виду не только обстановку помещения. – Не авантюра ли? Чёрт меня дёрнул подрядиться сюда.

– Меня тоже он.

– Кто? – не понял Саша.

– Чёрт, – пояснил ДБ, – я постоянно попадаюсь на его хохмочки…

Саша многозначительно приложил палец к губам, затем покрутил им около уха и показал на потолок, где в уголке виднелась вентиляционная труба. Палец его вытянулся, на конце появился длинный чёрный коготь, похожий на страшный крюк, и вся рука вдруг превратилась в птичью лапу со стальными когтями. Но через мгновение всё опять сделалось нормальным.

После ужина ДБ, бледный от нервного напряжения, рухнул на кровать и зажмурил глаза. Ему жутко не хотелось быть там, где он был. Он ругал себя за отсутствие хоть толики здравого смысла, но изменить в ту минуту он ничего не мог. И тогда на него навалился сон.

Сон навалился на ДБ, выдавил его из-под одеяла, поднял в чернильный воздух и выпустил в распахнутое окошко, за которым не оказалось почему-то осенних листьев, но веяло колючим холодом. Ночная тьма смешивалась с падающим снегом. Это немного удивило ДБ, потому как он знал наверняка, что на дворе сентябрь, однако пришлось махнуть рукой на этот довод и полететь сквозь снег, глубоко дыша и чувствуя тающие снежинки во рту.

Далеко впереди маячили смутные огоньки. Это оказались костры. В их неверном свете ДБ разглядел множество конусообразных палаток. В некотором удалении шевелилась масса, в которой он с трудом угадал огромный табун лошадей.

– Голов восемьсот, – подумалось ему, и тут же он удивился, откуда он знал, что именно восемьсот.

Одиноко прошагала фигура, укутанная в длинное одеяло до самых глаз. Чёрные волосы гладко стекали с затылка под складки одеяла. Открытая часть лица с раскосыми глазами выдавала в человеке индейца.

Кто-то внезапно закричал громким голосом из кишащей снегом темноты, но слов не слышалось из-за ветра.

Фигура в одеяле обернулась и замерла, вслушиваясь, затем сорвалась с места и кинулась в первую палатку, размахивая руками. Не прошло и десяти секунд, как в темноте пробежали вспышки, донеслась трескотня выстрелов. Послышался возмущённый храп лошадей. Лагерь ожил в одно мгновение и словно весь сдвинулся с места. Стремительные тени засновали беспорядочно среди конусов жилищ. Некоторые вскидывали ружья и стреляли в темноту. Выпустив пару пуль, люди убегали, блестя в свете костров голой бронзовой кожей. Пальба усиливалась, стало немного светлее из-за нескончаемых сполохов. В пороховом огне различались фигуры пеших солдат в длинных накидках, шагающие через сугробы, и фигуры всадников. Верховые ворвались в деревню, размахивая тонкими саблями и вертя карабинами. С некоторых от стремительности свалились шапки и шляпы. Громадные кавалерийские лошади то и дело останавливались, кружа на месте, испуганные истошными криками голых людей. Кто-то промчался на коне по пылающим веткам в костре, и одна из головешек отлетела прямо на натянутую кожаную стену палатки. Пламя неторопливо потянулось вверх и в стороны. Десяток солдат запалили факелы и подожгли другие жилища.