Георгий Голохвастов - Гибель Атлантиды - Стихотворения. Поэма

Бодлэра тонкость, хмель Парни
И ясность Пушкинского дара, —
Мне неотъемлемо сродни.

Я — надпись с камня саркофага,
Далекий голос вещих рун
И эхо светлых лирных струн;
Я — сказ былин, поморья сага;

Я — шепот джунглей, шорох дюн,
И песнь войны под сенью стяга,
И гимн любви… Я — Гамаюн.

Пусть я исчезну. Пусть глухая
Безвестность — бедный жребий мой,
Как склеп с его немою тьмой;
Пусть дни, бессильно потухая,

Погасят рифм моих игру,
Пусть смолкну в музыке стиха я,
Но в жизни мира — не умру.

И буду жить я отголоском
В волнах, в бреду лесных вершин,
В цветах и в ропоте машин,
В колоколах, в вине бордоском,

И в мирной песне пастуха,
В тепле огней, поимых воском,
И в грезах счастья и греха.

Чрез кровь далеких поколений
В их жизнь, несытый как вампир,
Войду я, населив их мир
Огнем моих былых томлений,

Тоской наследственных грехов,
Неясным трепетом стремлений
И смутным шепотом стихов.

И если сердце в позднем внуке
Почует пращура в себе,
Мою судьбу — в своей судьбе, —
Пусть позовет…И в беглом звуке,

Как эхо горное в тиши,
Ответит радости и муке
Бессмертный клич моей души.

Скворцы щебечут над скворешней;
Осинник почки развернул;
Земли ожившей смутный гул
Смешался с песней ласки вешней

И с дальним благовестом сёл;
И мир, созвучный с жизнью внешней,
В душе по-вешнему расцвел.

Недвижим зной. Дыша дремотой,
Благоухает виноград.
Умолк звенящий крик цикад,
И тишь такая, словно кто-то

Молитву древнюю прочел…
Лишь мерно, мудрою заботой,
В листве гудит жужжанье пчел.

Мой строгий темный кабинет
Наполнен свежестью сирени,
И разогнал сомненья тени
Благоухающий букет:

В ожившем сердце праздник света!
Без слов, любви твоей привет
Звучит в дыхании букета.

Душа Эллады — красота.
Там тел прекрасных совершенством
И страсти радостным блаженством
Сияет юная мечта.

С ней жизнь, как счастье, восприята:
Без вожделенья нагота
И наслажденья — без разврата.

Опять, по-детски, я приник
К земле, родной в былые годы,
И смотрит в душу мне природы
Живой и просветленный лик:

В нем таинств вечных откровенья
И нескудеющий родник
Покоя, грез и вдохновенья.

Вот — кубок! Искр огонь задорный
И легкой пены светлый вздох:
Хвала судьбе, что не иссох
Источник Вакха животворный,

Что зажигает, чародей,
Огнем любви и рифм, как горны,
Сердца холодные людей.

У дня призывы жизни громки,
На крыльях ночи — смерти знак;
Но бодрый свет и грустный мрак
Единой вечности обломки,

И та ж молитва у меня
Под вечер в синие потемки,
Как поутру в преддверьи дня.

Он — царь… Но дремлет страх в сатрапах:
Владык могучих слабый сын,
Он любит роскошь, пену вин,
Средь нег курений пряный запах,

И в сфинксах странных обольщен
Не мощью льва в когтистых лапах,
А грудью сладостною жен.

Стрекозы млеют на припеке,
Молчат лениво тростники,
В истоме дремлет гладь реки
И челн наш чуть шуршит в осоке…

Не сон ли жизнь? Но предо мной
В твоих глазах, как зов в намеке,
Под томной ленью — страстный зной.

Пусть говорят, что жить нельзя
Одних цветов благоуханьем;
Пусть жизнь знобит своим дыханьем
Зарю надежд, цветам грозя