Bala - 25

Гордыня не грех,
А культ.
Каждый сам себе —
Царь и Бог,
Создатель невидимых
Сфер,
Подрыватель
Бетонных основ.

Втягивая косяк
Машинально прожитых лет,
Я кричу себе:
«Как же так?!» —
И хватаю
В бреду —
Пистолет.

Тусклый свет,
За горбатой
Спиной
Серых дней —
Задымленный мрак.

Я бросался —
В жизнь с головой,
А потом попадал —
Впросак.

Этот мир
Сам в себе погряз,
Им безумство правит
Одно.

Я кидаю
В окно пистолет,
Оттого,
Что умер давно.

Слышал в жизни своей хоть раз,
Как природа в припадке кричит?
А вулкан, извергая свой жар,
Небо алою краской —
Ярчит?

Это ада пронзительный стон
Прорвало сквозь толщу земли.
А услышавший
Знает одно —
Никого от огня не спасти.
Никого не спасти от потерь,
От соблазнов и страшной
Лжи.

Прикоснувшись к холсту
Душой,
Стал я тенью – «Мунковских»
Сил,
Что однажды поймав мотив;
Мук природы по грешной душе,
Как пророчество,
Вошли
В тихо спящий
Двадцатый век —
Век войны,
Содомизма
И зла.

Тшшш…
Слышишь,
Пронизанный
Ужасом крик?
Это эхо
С глубин полотна,
Это
Картина
Эда —
«Крик».

Средина ада —
Пятые врата.
А надпись сверху
Злобностью сквозит:
«Сын А’дама,
Пока ты спал и ел,
Топился ад,
Чтобы тебя
Настичь».

Безудержная рябь
Стигийских вод,
Где вечный бой —
При жизни буйных душ.
Там даже воздух не обрел покой,
И черти меж людей
Нашли приют.

Там Флегий царь,
Ареса злобный сын,
Не даст душе
Секунды отдохнуть.

А Милосердный,
Вездесущий Бог
Не внемлющих
За гранью —
Не простит.

Ты леность в ранг греха не возносил?
Иль буйным нравом обижал людей?
Тогда тебя ждет пятый ада круг
И вечный бой —
В болоте
Злых
Страстей.

Пятьдесят световых одиноких лет
Сквозь потоки холода и вихри лжи,
Я люблю тебя, но отвечу: «Нет».
Видит Космос – велик долг твоей души.

А ты помнишь планету Беллерофонт?
Ты сказал, что легенда жива; а сейчас
Я держу верный курс: открываю фронт
Под знаменами звезд, породивших Пегас.

Парсек за парсеком, сквозь пустоту,
Презрев опасность и бег времен,
Пускай бранишься – тебя отыщу,
Мой путь Галактикой освещен.

Нет, не исчез – нам судьба соврала,
Окутанный мраком – дитя ветров,
Ты умер тогда, на планете Земля,
А я курс держу на Беллерофонт.

У диких степей
Свой негласный закон,
Который усвоил —
Прах.

Ты стать не сумеешь,
Как ветер, силен —
Пока не развеешь
Страх.

Пока не догонишь,
Не схватишь мечту
За черную ночь-косу,
Пока во врага
Не запустишь
Стрелой,
Пока не презреешь
Судьбу.

Пока не впитает
Степная земля
Отчаянья горестных слов.
Пока не усвоишь пророческих слов
Погибших степных акесов.

Пока весь мир не узнает —
Что страх тебя называл мирзой.
Пока не научишься воле не лгать
И Богу делать поклон.

У диких степей свой негласный закон, который
Усвоил – прах.
Кипчак не для мирной доли рожден,
А для жизни в диких степях.

Больше не буду пророчить
Грусть и постить всякую ерунду.
Чешуя огрубела напрочь и просится яро слезть.
Если бы добрый сказочник описать
Взялся мою судьбу,
То непременно забросил, ибо: «Что за хрень?»

Но я не добрая, поэтому не боюсь
Наизнанку вывернуть нутро —
Показать рентген,
Где вместо бабочек и высокопарных слов:
Неудачный опыт,
Предательства, ложь и тлен.

Я – палач, искуситель,