Лев Степаненко - Царица Савская

Что трудно будет Соломону

Загадку эту разгадать.

«Я вижу, застоялись кони,

Коль скоро сёдла их пусты. –

Царица хлопнула в ладони. –

Пусть принесут сюда цветы,

Что всю дорогу берегла я

От зноя, стужи и ветров

Из дорогого сердцу края

До иорданских берегов».

И тотчас отрок темнокожий

Принёс два глиняных горшка;

В них – два цветка, друг с другом схожих,

Как близнецы, до лепестка.

Две одинаковые розы –

Неразличимы меж собой,

Как в травах утренние слёзы.

Но лишь одна была живой.

Другая роза – рукотворна,

Но в ней подделка не видна;

Искусно мастером придворным

Была исполнена она.

«Вот то, о чём я говорила. –

Царица, в руки взяв цветы,

Бениамину их вручила. –

Хочу, чтоб их доставил ты

Царю. Коль мудрость в нём большая,

Он без труда найдёт ответ,

Которая из роз живая,

Ну а в которой жизни нет».

«Ещё не обернутся тени

К востоку, – юноша сказал, –

Я преклоню свои колени

Пред ним, войдя в дворцовый зал.

Когда б задачу ты сложнее

В сто крат определила мне,

Скажу, что справиться мне с нею

Почётней было бы вдвойне!»

Закончив так, он удалился.

И только пыльный шлейф за ним

Из-под копыт коня клубился

Дорогой в Иерусалим.

Израиль, колыбель пророков,

Земля, тем давшая приют,

Кто властью был тесним жестокой

И обречён на рабский труд.

Потомки тех, кто с Моисеем

Шёл по пустыне сорок лет,

На годы долгие осели

Здесь, где оставили свой след:

И Навин, Божий собеседник,

Переступивший Иордан,

Земного пастыря наследник,

Кому закон в скрижалях дан;

И хананеев враг – Иуда,

Спаливший Иерусалим,

С кем был Господь в делах, покуда

Израиль не познал Бохим;

И сын Кеназа, что народ свой

С Хусарсафемом разлучил;

Аод левша, чей меч двуострый

Царя Еглона плоть пронзил;

И Самегар судья; Девора,

Варака славшая на бой

С Сисарой на венце Фавора,

Что пал с пробитой головой;

И Гедеон, кому знаменьем

Шерстным был знак на подвиг дан,

Подвергший самоистребленью

Под трубы Мадиамский стан;

Авимелех, убивший братьев,

Войдя в Иеровалов дом,

Три года шедший к тяжкой плате,

Сражённый жернова куском.

И Фола, родом из Шамира,

Судья Израиля; и тот,

Чьё имя было Иаира;

И Иеффай, кого народ

Вождём поставил над собою,

Дабы спасение найти

От тех, кто шёл на них войною,

Смерть сея на своём пути;

И Есевон; Елон; и шедший

За ним Гиллелов сын Авдон;

И в Газе смерть свою нашедший,

Круша столпы, слепой Самсон.

И Руфь, родившая Овида,

Воозовой женою став;

И Иессей, отец Давида,

Кем был повержен Голиаф.

И тот, чей дом за грех сыновний

На вечный срок наказан был

Проклятьем – ранней долей вдовьей;

И прозорливый Самуил;

И им помазанный на царство

Саул, отверженный потом

Всевышним за своё коварство;

И тот, кто после стал вождём, –

Давид, Вирсавию познавший,

Ему родившую того,

Кто был в роду отнюдь не старший,

Но принял царство от него,

Кем был построен Храм Господень,

Кто ныне властью наделён,

Чей суд земной богоугоден,

Мудрец средь мудрых – Соломон.

И вот теперь по землям этим

Царицы Савской караван,

От первых дней спустя столетья,

В престольный град израильтян

Ступает. Тенью дромадера

Укрывшись от дневной жары,

Две чёрных стелятся пантеры,

Храня покорность до поры.

Их шерсть – атлас с отливом синим

В движениях упругих тел,

Исполненных изящных линий

В своей звериной красоте.

Иной себе не зная доли,

При царской свите, как всегда,

Их, ограничивая в воле,

Цепные держат повода.

Заметив нерешимость Марка,

Царица молвила ему:

«Хорошим будут ли подарком

Они владыке твоему?»

«Мой царь владеет даром Божьим. –

Он отвечал ей. – В мире нет

Такого зверя, с кем не сможет

Мой господин вести бесед».

«Легенд я слышала немало,

Что слабых могут покорить,

И колдунов я многих знала,

Способных чудеса творить.

Ужели тварей бессловесных

Ему известны языки –

Земных, морских и поднебесных?

Как верить мне словам таким?»

«Твоя ирония, царица,

Весьма напрасна. И тому

Свидетельством пусть будет птица,

Весть господину моему

Принесшая, слетав однажды

В страну далёкую твою,