Коллектив авторов - В начале – муравей. Поэты Литвы в переводах Георгия Ефремова

Ближе, ближе… С острых крыш
Прянули грачи.
Там Литва. О чём молчишь
Сердце? Не молчи!

Не даёт идти земля,
Нет пути из мглы,
Белорусские поля
Так тебе милы?..

Дни красны и скоры.
Чёрен перегной.
Голые просторы
Вспаханы войной.

Сказочно красива
Даль в огне зарниц.
И растёт крапива
Из пустых глазниц.

Наш роман завершился успехом:
Ты ушла без причин и помех.
Ты ушла со слезами и смехом,
И со мной только вечер и снег.

Я не всё до копейки истратил:
Эти окна – в морозных цветах,
И стихи из потёртой тетради
Той, где осень и что-то не так.

Ну а ты отпустила поводья,
Весела от любви и вина.
А в глазах у тебя половодье —
Так над лугом вода зелена.

От волос, от одежды и кожи
Веет страстью, и всё как в дыму.
Пусть кого-то пьянит и тревожит
Этот запах. А мне ни к чему.

Та любовь завершилась успехом:
Поднялась и ушла без помех.
Но осталась слезами и смехом,
И цветами, что брошены в снег.

Сумерки. Тёмные кроны
Скрыли галдящих ворон.
Солнце торопят вороны —
Солнце бело, как творог.

Вот уже на́ небе глянец,
Рдеют зарницы кругом —
И по земле, разрумянясь,
Солнце идет босиком

Или плывет, пламенея
Жарче, сильней и светлей…
Мне это утро нужнее
Огненной вечности всей.

Взываю к потрясённому народу,
Затравленному сворой ГПУ:
Зову избрать незримую дорогу,
Где злым ветрам не оборвать листву.

Зову литовца вместо звучных гимнов
Расслышать сердце в родственной груди,
Чтобы в ночи кромешной не погибнув,
Однажды на рассвете расцвести.

Из тьмы, из мрака разглядите волю,
При свете сердца различите храм,
Рабам оставьте горестную долю! —
Дух пращуров, я вновь взываю к вам.

Зову народ, живой в любом смятенье,
Хранящий свет в растерзанных сердцах,
Прекрасный, как цветение сирени
В бушующих принеманских садах,

Зову крестьян, что даром слов не тратят,
Чья песня тает в тундре и в степи, —
Пускай тайга и мерзлота подхватят:
«Утихни, злоба! гибель, отступи!..»

Набатный гром разбудит миллионы;
Не на столетья воцарилась тьма.
Не на погост зову, не в тюрьмы и загоны, —
Пускай грядущий свет заполнит закрома.

Взываю к вам над чернотой провала
Я, голос деревень и древних крепостей:
Не мстите, чтобы злая кровь не пала
Проклятием на ваших внуков и детей!..

Кричу: «Грядущей жизни недостоин,
Кто устрашится нынешнего дня,
Кто ненависти служит-тот не воин,
Он рыцарь вероломного огня.

Я сонм богов, я покаянный трепет
И свет крещенья, озаривший храм.
Пребудьте вечны и сильны, как солнце в небе!
Дух пращуров, я вновь взываю к вам.»

Все надежды наши, все терзанья:
Мы когда-нибудь в родимый дом
От бескрайней стужи мирозданья
К очагу знакомому придём.

Лишь о родине моленья наши:
Господи, иных не надо нег,
Только отхлебнув из этой чаши,
Сможем успокоиться навек.

Сирая берёзка,
тонкая как свечка.
Пустота морозна.
Мерзлота извечна.
Задувает ветер
лиственное пламя.
Поле, поле, поле
без конца и края.
И куда ни глянешь —
вправо или влево:
голое пространство,
серое как небо.
И в окне вагона
вид один и тот же —
поле да берёзка,
тонкой свечки тоньше.

Меж телеграфных меркнущих опор
С дороги, как с распахнутой ладони,
Я вижу хуторов бесхитростный набор
На дымчатом осеннем фоне.

За пестротой берёз, за лавой льна
Пастушьи переклики в зарослях пугливых.
Ленивый ливень, как луна,
На конских гривах.

Забыл про дробь рассыпчатую дятел.
Ночная туча как веретено.
Мир очертания утратил.
Темно.

Куда иду – лишь немота и сон там.
Плесканье черных луж. Запретный зов.
И далеко, за горизонтом,
Ночные пересуды псов.