Анатолий Жариков - В четыре руки

Тебе всегда всё мало.

Смерти, бессмертия,

окурка, одеяла.

***

Но чьими руками был выращен райский сад?

И первые чувства придумали первые сами ли?

И кто-то, за деревом прячась, печалил свой взгляд

во имя Адама и Евы и Падшего Ангела.

***

Вот и дождик прошёл,

вот и память вернулась опять.

Если нет ничего за душой,

зачем умирать?

***

Рай заселялся,

и первым был фраер с креста,

с лёгкой подачи Христа

нарисовался.

Сорвётся старым снегом с крыш домов,

в седой горячке на тропе забьётся.

Наестся мёртвых яблок и вернётся

остановить сознание часов.

***

Отпущу журавля в небо,

на ветку птицу,

напишут на сайте: “Не было

такого автора” или:

"Автор закрыл страницу".

***

Синий снег, тишина, воскресенье,

хорошо до отчаянья,

ни луча под небом, ни под богом тени

не сотрёшь, ибо нет случайного.

Ему снился сон, в котором

бабочке снился Чжоу,

которому снилась бабочка,

наколотая на булавку.

***

Забавен в начале

и страшен в итоге

придумавший женщину,

собственность, бога.

***

Любовь и вздохи на скамейке,

и (да!) прогулки при луне –

не труд до гроба на узкоколейке,

не жизнь без жизни на гнилой спине.

***

Слушаем воду, ветер, стих,

шёпот времён.

С точки зрения вечности,

мы не уходим –

идём.

***

Бойся женщины с красным носом,

мужичка с голубым глазком,

воскрешения слова "партком"

и сопливых микробов мороза.

***

Как января серебряная тень,

как память Пушкину у школы,

как самый первый

в самый первый день,

в последний самый стану – голым.

Я не проснусь от слов на франсе или инглише,

не гнусавь, дорогая, и не томи,

я не пойму откровенное гоу ту ми ,

разорви мои вены спокойным "подвинься поближе…"

***

Стихи без ух ты! не стихи,

как будто кама – но без сутры.

Поэт, отмалчивай грехи

или пиши, но только – с ух ты!

***

На родине всё глаже, тише,

где ж ё-моё, ядрёна мать?!

Земляк такую хрень напишет,

что некогда и почитать.

***

Стирает время лица. Но не зря

рыдает Пётр, застыла тень Иуды.

И пробивается сознание оттуда:

–Попробуйте начать с нуля…

Штопор, штрафная рота,

выживи или умри…

Как на фашистские дзоты,

падают на фонари.

***

Двуедино: башмаки и путь,

женская раздвоенная грудь,

свет и тень на старческом лице

и начало нового в конце.

***

Откройте бутылку и пейте

за смерть, за стихи, за отчизну.

Возможно, что там, после смерти,

не помнят стихи о жизни.

***

В грозовой темноте звёздный крест,

кто-то снялся, свалился, воскрес.

Крест, проклятьем ли, взглядом забит

в пуп Вселенной… Пускай поболит.

***

Да Винчи безбожник

да праведник Босх…

Мир, в сущности, множат

секс, зеркало, бог.

***

Себе, рождённому в 45-м

С войны вернулся командир,

посмертный орден у соседа.

Страна тиха, как монастырь.

Рожайте, женщины. Победа.

***

Сон жизнью, жизнь была войной,

был сладок спирт перед атакой,

и мы блевали под стеной

расписанного в дым Рейхстага.

***

Он видел смерть, за ней не видел бога.

В кисельных берегах кисельный тлен

(в деталях уточнит за бытия порогом).

Когда работал в морге. Готфрид Бенн.

***

Мир полнится, течёт, растёт,

ломает неба край.

Тому – свечу, тому – свисток,

бог не умеет брать.

Жизнь, смерть, поэзия, любовь –

так быстро проговорено устами,

что горло вскрыла, расплескала кровь,

слегка соприкоснувшись словом с нами.

***

Матернулся бог, упала молния,

тушь стекла с вороньего пера.

Вычислили, вычистили, вспомнили…

Без вещей и сухарей. Пора…

***

Какой-то злой и умный бог

дал разум нам и сердце птичье,

чтоб нашу мерзость от величия

сам дьявол отличить не мог.

***

Крутая туча над испугом дня,

за Мерседесом листья волочатся.

Как мало марта… Как немного счастья…

Пока мы здесь, не потеряй меня.

***

Разрушил мир за пять реальных дней,

свет погасил, нет бога кроме бога.

Всё. Больше никаких затей.

Свернул цигарку, курит на пороге.

***

Одиноки дни поэтов,

кофе, водка, сигареты…

Береги их на том свете,

ангел жизни, ангел смерти.

***

Ты хотел бессмертия, Сизиф?

Вот тебе гора и камень,