Анатолий Жариков - В четыре руки

В Ирак внедряют правила и фраки.

И во дворе грызутся две собаки,

и кость сладка, как на обрыве жизнь.

***

Твой зрачок теплеет прошлым,

а сегодня сталь стекла.

У окошка села кошка,

кошке хочется тепла.

***

Ощерится мёртвая пашня без лада, без края,

и встанут деревья толпою без края и лада,

и первые птицы вернутся из дальнего рая

в родные гнездовья ещё не забытого ада.

***

Разлита мгла, желток луны

с разбегу шлёпается в кадку.

И ночь до самой глубины

в смятении, в сиянье, всмятку.

***

Голос был, да шепоток остался,

кровь твердеет, но ещё течёт.

Если Бог и вправду просчитался,

жизнь моя – божественный просчёт.

***

Ночь за окном. Снег за окном. Новогодняя ёлка –

хвойная ветка в узкой бутыли зелёной тоски.

Распусти мою голову да свяжи шерстяные носки,

почитай-ка мне сказку про доброго серого волка.

***

Морозное утро. Сретенье. Тёплый свет над домами.

Деревья и долгие тени, словно волхвы с дарами.

Птица большая реет низко под облаками.

И нищенка губы греет и руки одним дыханьем.

***

Только трижды слепой,

трижды глухой

и немой трижды –

выживет.

***

Беспомощный, бесполый, ноль, сиречь,

как моль без мусора, без поцелуя губы,

пока не оживёт и не разбудит

каким-то чувством собранная речь.

***

Жизнь не кинула, смерть не стучалась,

скука сукою не печалилась.

Вот и день сошёл, эка малость,

не прибавилось, не убавилось.

***

И вода уходит,

и тепло из дома.

Пустотой года

шевелит солома.

***

Развалины. Сирень. Полдневный час.

Славянский шлем, кривая сабля хана.

Во фраках ласточки, синицы в сарафанах,

тень ворона, скользящая сквозь нас.

***

–Послушайте, страна, куда вы прёте,

как пятая статья Конституции?

–Я, мой херц, в Пакистан – миномёты,

леденцы – из Турции.

***

Ребёнок у груди, курлыки-звуки

и сверху вниз молочная река.

Чистосердечны только эти руки

и чисты только эти облака.

***

Стихотворчество – это человечек, пляшущий

рядом с нами,

или человечек, пляшущий внутри нас.

И если Уитмен пишет глазами,

то Элиот сиянием из его глаз.

***

Ночь коротка.

Рассвет.

С далёких звёзд

ответа нет.

***

В комнате без женщины и вещей поселяется эхо;

говорят, неразговорчиво оно и не отвечает на мысли.

Может быть, голос его смягчает старая пыль?

Ближе к вечеру слышу тихую продолжительность вздоха.

***

Он до того боялся,

что боялся обидеть ребёнка

и протыкал зажжённой сигаретой

большие листья деревьев.

***

За тыщи лет ничего не изменилось: ровно,

клубясь идут облака небом.

И долгая тёмная очередь за гробом,

как после войны – за хлебом.

***

Я люблю под дождём подышать-помолчать,

я люблю, когда – снег или что ещё – свыше.

Друг мой Вася, я знаю и сам, как писать,

ты скажи мне, друг Вася, зачем мы пишем?

***

До сих пор страшно: смотреть в глаза,

если и они смотрят в твои – в оба.

Не страшно умереть, неудобно за-

бивать гвозди в крышку своего гроба.

***

Зимою солнце выйдет пару раз

из своего холодного зимовья,

и греешься случайною любовью

чужих ладоней, посторонних глаз.

***

Ты та же всё – придуманная мука,

всё так же сладок самый первый грех.

Стрела ещё летит, отпущенная луком,

который твёрдо держит древний грек.

***

Поэт ушёл. Теперь мы чьи стихи

читаем? Оборвалось время

на полуслове. Биографии штрихи,

привычки, письма, вечности, мгновенья…

***

Но не вечер виновен в том, что тени

стали тёмным кустом сирени,

и взгляд рассеянный, а не лучистый,

плетётся за женщиной без задней мысли.

***

Там, как и при жизни, всё будет просто:

решётки, и тюрьмы – свинцово,

и прежде чем повесят, распнут, спросят,

кем был и что делал до рождества Христова.

***

Те три-четыре метра дошагать,

доцеловать уснувшие мгновенья

и по ошибке пустотой назвать

пространство, собирающее время.

***

Две вещи, которых не тронет тлен,

вызывающие ужас,

уничтожающие страх:

женщина, живущая на земле,

Бог, обитающий на небесах.

***

Прожить сочиненьем на тему,

досеять, дожать, досмотреть,

понять эту сучью систему,

в провинции туфли стереть.

***

Скарлатиной загажены дни

по макушку; не сеет, не жнёт,

говорит: даже хрен воткни,

ни хрена не произрастёт.

***

Листья жгут. И не жаль сентября.

И тоска по чужим и родным.