Виктор Мамченко: Земля и лира

Не побежденная законом
Вотще покорности слепой,
На смерть ты первая со стоном
Свободно жертвуешь собой,

Июнь и ночь и с влажною землею
Летят они, за ними — звездный след;
Куда они, куда летят со мною,
И этот свет во мне, горячий свет.

На холмах лес и розы у порога
В кружении цветущего тепла —
Как человеческая нежность, как тревога,
Как счастье мне, и не пугает мгла.

Вторят свои волнующие речи
Земля, любовь, земля моя,
И в них — призвания, возможности и встречи,
Раскрытые крылатые края.

Горят как звезды новые творенья
В глазах людей, почти во всех глазах…
Спокойной ночи вам, не надо и смиренья,
Ни униженья в огненных слезах.

Вечерний час. Высоко пролетела
Тревога светлая. Крылата тишина.
В ней музыка земли и зрима и слышна,
Она — как ты, мечта, — и без предела.

Как ты она, — сияние и нежность,
И снят живым творящий мир с креста;
Как ты, любовная, она проста, —
Огонь сердец на ней и белоснежность.

Мечта и музыка. Видение такое —
Как будто мир до счастья долетел…
И разве ты, мой бог, не этого хотел
В свободе темной и в твоем покое?

Где нет надежд, любви, призваний,
Где сердце холодно молчит,
Где, в час весны высокий, ранний,
В окно никто не постучит, —
Её я вижу затаенной,
Униженной, и всё ж влюбленной.

С каким неведомым названьем
Из дальних лет она летит,
Каким еще очарованьем —
Или слезами — отзвенит, —
Всегда мучительно знакома
От роста ввысь и до излома.

И под какими небесами
Зажжет она свои огни,
Мерцая темными глазами
На догорающие дни;
И не уклонится от взгляда,
Когда измученна и смята.

Но если в ком-нибудь она,
Как-бы к самой себе влекома,
Самовлюбленна и одна,
Без родины, людей и дома, —
Она уйдет, и навсегда,
Без памяти и без следа.

Сияет вновь огромный день
Своей пленительною властью;
К предельному иль к счастью
Простерта новая ступень…

И ты со мной, и голос твой
Исполнен девственной надежды,
Как-бы венчальные одежды
Надеты жизнью голубой.

Не меньше всех погибших здесь
С бедой земною ты знакома,
Но днем не бывшим ты влекома,
В глазах твоих он светел весь.

Мне кажется, вокруг тебя —
Иные души, жизнь иная,
А ты, пророчеством больная,
Не помнишь боли и себя.

Закрытых глаз касаются порою
Виденья чудные, и благостны они, —
Все мирные. Вот там — портовые огни
В ночи горят под темною горою,
А здесь — сосновый взлёт и серебро олив.
Далекая луна скользит в морской залив…

И вдруг всё вспыхнуло, горит высоким днем:
Ручьи текут среди садов тенистых,
Плоды в руках мозолистых и чистых
Мерцают влагою и солнечным огнем;
И песнями овеянные дали
Близки вечерней сладостной печали…

И утро росное. К холмам дорога —
В полынном запахе — пустынна и тиха;
Уводит прочь она от лени и греха
До крестьянского высокого порога,
До поздней ночи вдруг, медлительной в пути, —
Чтобы себя забыть, чтобы себя найти.

…Усилье ложное, — открытые глаза
Слова в крови газетные читают;
Видения — как птицы улетают
Под небом ледяным. И только голоса
Звучат победные — о счастье и свободе, —
Мечтой труда, бессмертного в народе.

Неукротимо вечно счастье дорогое, —
В глазах его, потерянно родных,
Шумят огнем и солнце золотое,
И звезды росные в цветах степных.

Дыханье легкое земли струится
Высокой ясностью ушедших лет.
Как хочет всё для счастья повториться,
Войдя с землею в огненный рассвет!

И тихое ночей очарованье,
И сердца звонкий взлет в ответ призванья
Душа внимает, любит и горит
Средь наважденья злобы и забвенья,
Когда и ум холодный говорит,
Что людям нет от гибели спасенья.

В белых крыльях, будто-бы в дозоре
Гении морские, на простор
В жарком свете уплывают в море
Яхты, сердце и тревожный взор.