Владимир Попов - Пчёлочка златая. Фольклорная тетрадь

По посёлку, за углом —
речка тиховодная.
Руку сунешь за угрём —
у, кака холодная!

Протекает тут и там —
прячется за елью —
разделяет пополам
всю Большую Щелью.

Огонёк в окне дрожит
в доме отдалённом.
И собака пробежит
по тревожным бонам.

Даль гудками запоёт…
С шорохом и хрустом
теплоходик подойдёт
к онсовому устью.

И сойдёт на бережок
тёмно-красно-глиновый
твой блестящий сапожок,
сапожок резиновый.
С жарким мёдом на губах,
всю ночь до рассвета
нацелуемся впотьмах
с почтальонкой Светой.

– — – — – — – — —
Онса – приток Вашки.

Бабка ходит весело,
открывает ставни:
«Вот приедет на село
капитан-исправник!»

На привет один ответ
и одни страдания —
девяносто девять лет
бабушке Мелании.

Всё грозит она зело
коммунистам главным:
«Вот приедет на село
капитан-исправник!
Я под ноги постелю
душу, как солому,
нашу батюшке-царю
Николай Второму!»

Ясная звёздочка с неба упала.
Ой, лала, ой, лала. Ой!
За тёмным лесом, за лесом пропала.
Ой, лала, ой, лала. Ой!

Ты выходи, ясный месяц, на волю.
Ой, лала, ой, лала. Ой!
И освети мою девичью долю.
Ой, лала, ой, лала. Ой!

Будем на лодке с любимым кататься.
Ой, лала, ой, лала. Ой!
Будем с любимым за рученьки браться.
Ой, лала, ой, лала. Ой…

Ярко светят созвездья.
Громко птица поёт.
В поселении Резя
никто не живёт.

Опустели домишки.
Раны выбитых рам.
Только серые мышки
шебуршат по углам.

Смеха-плача не слышно.
Позабыта молва.
На часовне, под крышей
поселилась сова.

А цветок у порога
голубой-голубой…
Вековая дорога
зарастает травой.

– — – — – — – —
Резя – деревня в Лешуконье.

Летят утки-перегудки
с изумрудами в желудке.
Под крылами топь и гать —
как на блюдечке видать.

Вся деревня на виду,
как в доселенном году:
до колодца прядают
соседушки порядовы.
А домовы крыши
через печку дышат.

Дед полез на подволоку
и чекушку держит сбоку:
видно, старого без дела
полуночница заела.

Бабка мечется, как бес,
будто на иголках:
– Ты опять, старой, полез
к Ваньке Ёлкину!

А сноха в окошке
поправляет рожки,
светит без утайки
кофтой из китайки.
Парень честью дорожит —
мыслит о побеге:
у амбара возлежит
на пустой телеге.

За сараем целый ряд:
свиньи, овцы, куры…
И шабашники стоят,
и цыгарки курят.

И гуляет вороньё
посредине лужи…
И стоит себе ворьё,
опершись на ружья.

Когда глаза закрою,
то слышу женский вой:
«Возьми меня с собою,
возьми меня с собой!»

Застылые, как тени —
вдвоём и поутру —
на скользких на ступенях
стоим в аэропорту.

Мне будут долго сниться
зелёные глаза.
Продрогнет на ресницах
горячая слеза.

Холодная округа
архангельской зимой…
И женский вой, как вьюга,
летает над землёй.

Вот они поют припевки,
и поют, поют опять:
«Выходили красны девки
за околицу стоять».

Ничего не пожалею,
чтоб услышать тех девчат…
«Я тебя любовью тлею»
уплывает на закат.

А уже на небе позднем
одну звёздочку видать…
«Перестань, источник слёзный»
мою душу омывать.

Спотыкаюсь я об тень —
еле ходят ноги…
Заплела судьбу плетень
поперёк дороги.

Оплетает каждый день —
ходит мимо денег.
Заплетает заплетень
не венок, а веник.

На плетень я тень навёл:
плетею за ухом
почесался и наплёл
эту заплетуху.

Бабка по избе летает,
суетится со всех ног —
мне в дорогу собирает
подорожный узелок:
полбуханки хлеба,
три варёные картошки,
два яйца вкрутую,
луковицу
и бутылку воды.