Ирина Коробейникова - Золотая непогода, позолоченная грусть…

Редактор Ирина Арсентьевна Коробейникова

ISBN 978-5-0051-6259-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Золотая непогода, позолоченная грусть…

Осень – это лирика всех времен, со своей загадочностью и грустью.

Для кого-то осень – это новое начало трудового года, хочется творить и писать всю жизнь с чистого листа. Обращать внимание на утонченную и золотую природу. Гулять под еще теплым дождем, внимательно всматриваясь в пасмурное небо. Сидеть пить чай и размышлять о будущем, настоящем и прошлом. Другие реагируют на золотую пору более остро. Возникает чувство усталости, депрессия и появляется желание писать не о «начале начал», а про прошедшую и невозвратную любовь. Обращаться к печали и трагичным мыслям о существовании.

Принято считать, что осень – унылая пора. С деревьев облетает листва, с неба льёт дождь, на улице становится холодно – одним словом, лето безвозвратно уходит, а зима приближается неумолимо.

Всё так, но разве это повод не любить осень – ведь и в ней особенная прелесть. Недаром же русские поэты, от Пушкина до Пастернака, так часто писали именно об осени, воспевая и красоту золотой листвы, и романтику дождливой, туманной погоды, и бодрящую силу прохладного воздуха.

Осенняя пора… самое лучшее время для творчества.

Насыщенные краски осени – что может быть прекрасней?

Как приятно гулять по красивым аллеям и шуршать золотистой листвой…

А какие красивые виды осенью открываются на природе…

Для каждого из нас своя осень.

В сборнике собраны произведения современных авторов – участников конкурса «Есть в осени первоначальной…». Поэты и прозаики делятся своими мыслями и осенним настроением с читателями.

Ирина Коробейникова – Председатель жюри конкурса, редактор.

Рано утром небо ещё пузырилось низкими волглыми тучами, но к обеду немного распогодилось.

Взору явилась прозрачная голубизна небес, а со стороны востока выкатилось перезревшее, будто осеннее яблоко, солнце.

Лёгкий ветерок оказался приятным попутчиком – мы дружно шагали в сторону леса. Он уже издали приветливо махал нам зелёными лапами елей, красными верхушками клёнов, переливался золотыми и изумрудными всполохами берёз.

Тропинка бежала вперёд узкой лентой – то исчезая в густой траве небольшого овражка, то вновь выныривая и мягко стелясь под ноги.

Лес принял нас легко и радостно, как старых знакомых: где-то рядом, без умолку, тренькала птичка, а кроны дерев перешёптывались между собой – «приш-шшли, приш-шшли!»

Под ногой, нарушая идиллию, хрустнула ветка. Ею оказалась еловая лапа, побуревшая и высохшая так, что стала похожа на старую, истрепавшуюся метлу.

В двух шагах от тропинки – только руку протяни – высилась ель. Из её ствола, точно оголённая кость, торчал обрубок кем-то сломанной ветки.

Крупная капля смолы прикипела на самом её конце, и казалось – вот-вот сорвётся она, полетит со звоном в пожухлую траву.

Смола оказалась удивительно прозрачна на свет, и в глубине её, преломляясь, отражался солнечный луч.

Капля цепко, будто сокровище, держала в глубине своего чрева пойманный лучик – не отпущу!

Рядом с елью – небольшой куст, увешанный ягодой, словно яркими ёлочными игрушками.

Как же он называется?.. Бересклет?

Лист с куста полностью облетел, обнажив тонкие гибкие ветви, и что-то странное, обезоруживающее, жалкое чувствовалось в наготе его, едва прикрытой красной ягодой.

Мы удалялись дальше, в самую чащу…

Ароматы леса становились гуще, тягучей, острее.

Их, ароматы, захотелось закупорить в большую терракотовую бутыль и убрать в дальний угол – настаиваться и дображивать, набирать силу.

И однажды, зимним ненастным вечером, откупорив заветный сосуд, добавить его терпкое содержимое в чай, наливку или пирог со свежими яблоками…

Всё вокруг вдруг показалось неестественным, сказочным: и этот куст с ажурно-буравчатыми листьями; и эта коряга, напоминающая голову дракона; и эта чага на берёзе, похожая на гигантскую улитку.