Владимир Фирсов - Солнечные колодцы

Привянули.

Завяли.

Отцвели...

И все ж от вас мне никуда не деться,

Подснежники —

Цветы моей земли,

Неяркие огни босого детства,

Я вас ищу,

Но не могу найти.

Склоняюсь над высокою травою.

Напрасно шмель гудит над головою —

Он к вам не в силах указать пути...

Но знаю я:

В родном краю, как прежде,

Где бьет родник, песчинки шевеля,

Еще стоит мой маленький подснежник,

Пригнувшийся под тяжестью шмеля.

1963

Я продолжаю вечное свиданье

С тобою, вечно юная Земля…

Все для меня —

И грома клокотанье,

И солнечная песенка шмеля,

И стук валька на речке в час рассвета,

И хруст косы, ныряющей в траву,

И гул машины,

И вода в кюветах,

Где небо обронило синеву.

Все в памяти, в глазах моей любимой, —

Ведь жизнь проходит, как ни говори,

В голубоватой зелени озимых,

В брусничной розоватости зари,

В цветах, плывущих по июльским рекам,

И в горечи кукушечьей тоски.

Все — с человеком. Ради человек.

Без человека — это пустяки.

Снег идет,

Кружится над лугами.

Шапками ложится на стога.

И медведи

Шевелят боками,

То-то им погода дорога!

Хорошо в заснеженных берлогах...

Снег идет.

И, видно, потому

Зайцы выбегают на дорогу.

Ах, как стосковались по нему!

Снег идет.

И белые деревья

Помнят все, чем жил и чем живу.

Снег идет.

Кружится над деревней,

Падая на мерзлую листву.

Снег идет.

Такой смешной и милый...

Искорками звездочек горит.

Вот он над отцовскою могилой,

Над могилой матери

Пестрит.

Снег идет.

Спокойно, не тревожа

Вечный сон ушедших на покой...

Снег идет.

И мир как будто ожил.

Тот же мир,

А кажется — другой.

Снег идет

По городам, по крышам...

Удивленно на него гляжу,

Словно в первый раз на свете

Вижу,

В первый раз

Восторженно дышу.

Снег идет,

Такой смешной и милый...

Это не беда,

Что он идет

Над моею будущей могилой,

Где береза белая растет.

1963

Хорошо, что ты спишь!

Ты спишь…

Хорошо, что в разлуку не веришь!

И сквозит

В неприкрытые двери

Августовская звездная тишь.

Звезды падают в рожь.

И сосна

Ловит поздние тихие звуки.

Никуда не уйти от разлуки.

Говорят, что она суждена…

И ни песни,

Ни шороха трав…

Над селом тишина проплывает.

Лишь скрипит

Запоздалый журавль

Да бадейка о сруб задевает.

Тишина.

Тишина.

Тишина.

Я уныло гляжу на дорогу.

Ах, разлука,

К чему ты нужна,

Если двое расстаться не могут?!

Я как будто и сплю и не сплю.

От былого

Лишь память осталась.

Ты бы с нами, разлука, рассталась,

Если б ведала,

Как я люблю!..

Только ты не отступишь пока —

Ведь не зря ты зовешься разлукой.

Гаснут звезды.

Плывут облака.

Но по-прежнему тихо.

Ни звука…

Напишу колыбельную сыну.

Напишу,

Чтобы вечно о нем

Беспокойное сердце России

Думу думало ночью и днем.

Пусть метели кружатся над нами!

Лишь бы сын улыбался весне.

Даже если она за горами,

Даже если в чужой стороне.

Напевай колыбельную сыну,

Не скрывай от людей торжество,

Ведь твоими глазами

Россия

Днем и ночью глядит на него.

Перед ни, раздвигая рассветы

И полей золотые края,

Ты проходишь,

Как щедрое лето,

Торжества своего не тая.

Ты проносишь шуршанье березы,

Заревой холодок родника.

На ресницах не слезы,

А росы,

Что упали с ветвей ивняка.

Слышен сосен напев корабельный.

Я в туманы, как в море, гляжу…

Это все прозвучит в колыбельной,

Я для сына ее напишу.

Напишу колыбельную сыну,

Чтобы солнце светило ясней, —

Ведь начало великой России —

Колыбельный напев матерей.

Напишу о цветах и травинках

И скажу:

— По-отцовски живи,

Мой сыночек,

Моя кровинка,

Совесть первой моей любви.

Прохладный запах розовой сирени

Уводит в мир, далекий от стихов…

Я прислонюсь

К теплу твоих коленей

И не проснусь

До первых петухов.

Мир соловью с его страдой весенней,

Мир тишине полей и городов!

Твои колени

Пахнут свежим сеном

И первым медом полевых цветов.

Вот видишь, вновь заговорил стихами,

Не потому, что соловей поет:

Ты вся –

Весна,