Юрий Хейфец - Ежедневник

Под мелкий снежок хорошо грустится.
За окнами серый сырой рассвет.
Пошёл по делам своим торопиться
Тот город, которого вовсе нет.

Цветные картинки на хрупкой плёнке
Припадочный ветер вразнос пустил.
Дырявые тучи – точь-в-точь пелёнки,
Что сохнуть легли на небес настил.

Воронами-знаками препинанья
Размечен глухой монотонный гуд,
Который глотают дороги, зданья,
Машины, деревья, прохожий люд —

Манящая тайной своей Улисса —
А чем же я, собственно, не Улисс? —
Не вычисленная никем мантисса
Невидимых миру сплошных кулис,

Висящих извечно перед глазами
Собой же самими введённых в грех
Обмана тебя и меня. Слезами
Раскаянья можно спасти не всех,

Но тот, кто согласен поставить смело
На всём, прежде нажитом, жирный крест,
Тот должен и душу успеть, и тело
Рывком оторвать от знакомых мест —

И там оказаться, где на отмычку
Притёртую не отомкнутся враз
И женщина – та, что вошла в привычку, —
И дом, где знакомы и лаз, и паз,

И угол любой – и с нуля начнётся
Число, что полученным ты считал:
Так вдруг от прозрения тот качнётся,
Кто вычислит – как, наконец, очнётся, —
Что жизни балладу с конца читал.

Колючая проволока лагерей
И вышек охранных гнильё —
Не язвы на теле державы моей,
А части скелета её.

С дверей проржавевших сорвите замки,
Сметите сплетенье оград —
И бешеный ветер в четыре руки
Устроит бардак и разлад.

Кто петлю ослабит на горле Руси,
Кто даст ей покинуть острог,
Тот милости Божьей уже не проси
За то, что злодейке помог.

Спустивший с цепи беспородного пса,
Ты труп – хоть беги, хоть кричи,
Хоть в землю заройся, хоть взмой в небеса,
Хоть тенью прикинься в ночи,

Опора России – железная плеть,
Уж так повелось оттого,
Что некого здесь ни любить, ни жалеть,
Включая себя самого.

Ты входишь дважды в эту реку
Как входят в свой родимый дом —
Хотя заказан человеку
Возврат в Гоморру и Содом:
Дары природы и породы
Ему отпущены взамен
Того, что пронесёт сквозь годы
Он отторжение свободы
И несваренье перемен —

Ты входишь в эту реку дважды:
Тебя влечёт прохлада дна
Мечтой об утоленьи жажды,
Которая на всех одна,
Но всем её хватает, чтобы
Не знать страданиям конца —
И зов души за зов утробы
Не принимать ценой хворобы
Или тернового венца —

Ты дважды входишь в реку эту,
Хоть знаешь: лучше не входить.
Несчастья верную примету
Тут и не нужно находить —
Она сама, примета эта,
Перед тобою в полный рост
Торчит с рассвета до рассвета:
Вода в реке такого цвета,
Как дым, что помнит Холокост —

Ты в эту реку дважды входишь —
И не войти в неё нельзя.
Ты календарь вконец изводишь,
Назад мучительно скользя —
Но праздник, вроде отгоревший,
Золой горячей так шипит,
Что ты, за правду потерпевший,
Но никуда себя не девший,
Не спишь, от водки ошалевший.
Да и вокруг никто не спит.

Не обмани меня, печаль,
Приди – и навсегда останься,
Туманься, прожитая даль,
И даль нежданная, туманься,
Печаль моя, ко мне причаль
Горчинкою, таящей сладость,
Не обмани меня, печаль,
Не поступай со мной, как радость.

Печаль, меня не обмани,
Покуда дни мои как ночи,
Покуда кажутся они
С минутой каждой всё короче,
Перемани… Перемени…
Повремени за пеленою…
Но, боже мой, не обмани,
Как радость, не играй со мною.

Печаль, не обмани меня,
Меняя сон и явь местами,
Пространство стужи и огня
Соединить сумей мостами,
Уста к устам – ведь мы родня! —
Прильни ко мне, как прежде, нежно,
Молю, не обмани меня,
Не будь, как радость, неизбежна.

Печаль моя, ты не светла,
И что в сравнении с тобою
Венецианского стекла
Секрет, утраченный не мною?
И как бы радости угар
Ни затуманивал кручину,
Мне дан печали тайный дар,
Как дух родства – отцу и сыну.

Стерплю тюрьму, снесу суму,
Но твой обман на ад потянет
Уже хотя бы потому,
Что радость сроду не обманет,
И если свет из тьмы рождён
И смерть с любовью обвенчали,
То радость – это только сон
Моей нечаянной печали.