Юрий Хейфец - Ежедневник

…а было это – до войны:
Душистый кофе с шоколадом,
Субботний день с его укладом
Служенья богу тишины,
Полуленивый разговор —
Так, ни о чём, без всякой страсти,
Необязательный отчасти,
Но не забытый до сих пор,
Намёков тонкая игра,
Любовных взоров перестрелка,
Котёнок, скачущий, как белка,
По комнате уже с утра,
Свет, оплавляющий окно
Теплом весны, едва рождённой,
Ещё такой по-детски сонной,
Ещё такой несмелой, но
Летящей по календарю
Без всяческого опозданья,
На всех домов соседних зданья
Струящей новую зарю,
Зовущей новые ветра,
Читающей иные святцы…

И кто бы мог подумать, братцы,
Что было это лишь вчера.

Страх и тоска посещают тебя лишь в душе —
Словно вода с твоей кожи смывает корку
Ту, что тебе помогает казаться суше,
Злее, острее, чем шорох шторки, о шторку
Трущейся в бездне, уже недоступной взору,
Но достижимой для слуха: по-волчьи тонок
Он у того, кто уже недоступен вздору
И остаётся чувствительным, как ребёнок,
Чтоб попытаться на тонкость и сделать ставку
В грубой игре, где царят шулера в законе,
Где и на галстук косятся как на удавку
Те, кто привыкли от веку гулять в загоне —
Странно, казалось бы, слабостью защищаться
От безраздельно господствующего всюду
Бешенства сил, отказавшихся причащаться,
Так как молиться придётся не на Иуду,
Странно, казалось бы, в жертвы по доброй воле
С детства записываться вместо дикой драки
С теми, кто рушат запруды на реках боли,
Ибо бездушны, как бешеные собаки —
Странно, казалось бы: следствием этой чуши
Стала в итоге привычка подобно клуше,
Где бы ты ни был, в свою забиваться норку,
Что заперта на свинцовую переборку.

Страх и тоска посещают тебя лишь в душе,
Словно вода с твоей кожи смывает корку,
Ставшую чем-то кольчуги свинцовой вроде,
Что к перемирью готова не хуже, чем к мордобою —
И ни природе твоей не вредит, ни твоей породе,
И позволяет всегда оставаться самим собою.

Опять весна. Опять гортань в огне.
И сон тяжёл. И пробужденье трудно.
И неясна пришедшая ко мне
Строка о том, как в морге многолюдно.
А на поверку – отпевает век
Тех палачей, что избежали казни, —
И с той поры не размыкают век,
Изнемогая от светобоязни.

Опять весна. Простуженный подъезд
Пропитан матом и пивной отрыжкой.
Дворовый пёс вчерашний мусор ест.
Гудит подвал за ржавою задвижкой.
Не чёрный ангел и не белый бес —
Проснулся день, обычный до икоты,
И будит в нас безделье интерес
К невыразимым прелестям работы.

Опять весна. Надземный переход
Ведёт в пещеру метрополитена,
Где общей давкой спаян тот народ,
Которому и море по колено.
И входит в список радостей простых
Привычное томленье по стакану,
И мелок жемчуг наших щей пустых,
И мелет трезвый, что надумал спьяну.

Опять весна. И сани не свои.
И меткие плевки летят в колодец,
Куда стекают слёзы в две струи
Из глаз подслеповатых богородиц.
Надтреснутый ещё курится звон
Над маковками тощих колоколен,
Но всё сильней напоминает он
Стон звонаря, который подневолен.

Опять весна. И жадно я молю
Синклит небесный сил потусторонних,
Чтоб доказали мне, что я не сплю,
Старанья злые граждан посторонних:
Любви не надо мне ни от кого
Из тех, кого сама она не знает.
А будет больно, ну так что с того:
Что не болит – то и не заживает.

Опять весна. Всё лучше, чем мороз.
Скребком скрежещет дворник спозаранок,
И эхо нераспознанных угроз
В сердечной сумке бьётся, как подранок,
И градусов не счесть в тупом углу,
И ждёт огня последнее полено,
И в сотый раз Кощееву иглу
Иван-дурак ломает об колено.

Тиски тоски калёной сталью
Сминают плоть ночей и дней?
Не контактируйте со швалью
И будьте беспощадны к ней!

Встают стеною даль за далью,
Везде тупик, куда ни глянь?
Не контактируйте со швалью
И не платите швали дань!

Сплошное хамство серой шалью
Окутало со всех сторон?
Не контактируйте со швалью,
Гоните шваль с порога вон!

Никак на дьявола-каналью
Ни в чём управы не найти?
Не контактируйте со швалью,
Не стойте на её пути!