Уильям Шекспир - СОНЕТЫ. В переводах Константина Жолудева

Мои глаза и сердце вновь друзья.
И договор скрепили меж собою:
Когда глазам узреть тебя нельзя,
И сердце не найдёт себе покоя,
Тогда глаза рисуют образ твой,
Так сердце к угощенью приглашают.
Но лишь утратит сердце свой покой,
Глаза к нему гостями прибывают.
Ты образом таким всегда со мной,
К тебе свои я устремляю мысли.
Не может удалиться образ твой,
Ведь мысленно, ему всегда быть близким.
Он и во сне не закрывает дверцу,
Любви к тебе, глазам моим и сердцу.

Я так заботился, собравшись в путь,
Безделицы все спрятать под запоры,
Чтоб для моей же пользы, умыкнуть
Их не смогли в пути далёком, воры.
Но тот, к кому моя любовь безмерна,
Моя и радость, и теперь печаль,
Дороже из всего, что есть наверно —
Для вора мной оставлен словно дань.
Тебя не запер ни в какой сундук,
Храню бриллиантом трепетно в груди.
Хоть ты её покинуть можешь вдруг,
Решаешь сам, остаться иль уйти.
И я боюсь – трофей такой свободно
Похитить волен, в общем, кто угодно.

На время то (коль время то придёт)
Как явны станут все мои изъяны.
Когда твоя любовь баланс сведёт,
Свои, при этом, изменяя планы;
Когда чужим ты станешь мне мой друг,
Твой взгляд душе не принесёт отрады;
Когда тепло в глазах исчезнет вдруг,
И холодность прошествует парадом —
Тогда я правдой укреплю свой дух,
Сознанием того чего я стою.
И сам своих не посчитав заслуг,
Возможных оправданий не построю.
Ведь бросить, ты меня, имеешь право,
На то законы есть, мораль и нравы.

Как тяжело мне ехать одиноко,
Стремлюсь я прочь, хотя в конце пути,
Удобство с отдыхом шепнут жестоко:
«Как далеко теперь от друга ты!».
Мой конь измучен сам своей заботой,
Влачит угрюмо и мою печаль.
Как будто знает бедный, от кого-то,
Мне удаляться бесконечно жаль.
И шпоры все в крови не подгоняют,
Что в гневе я ему вонзаю в бок,
Он тяжким стоном только отвечает,
Меня он ранить больше бы не смог.
Ведь тем напоминает поневоле —
Веселье в прошлом, впереди лишь горе.

Вот так любовь стремится оправдать,
Что конь мой столь медлителен в пути:
Не к другу мне во весь опор скакать,
А от него в изгнание ползти.
Но не нашла б скотина снисхожденья,
Когда бы, возвращаяся к тебе,
Никак бы я не ощущал движенья,
Хоть нёсся бы в неистовой гоньбе.
Тогда б не смог и вовсе конь любой,
Поспеть за столь возвышенным желаньем,
Что дарит совершенная любовь,
Ничто для ней не служит оправданьем!
Чтоб не плестись в пути к тебе обратном,
Помчусь вперёд коня я вероятно.