Борис Панкин - Лабиринт

где плачут господа вальяжные
слезами пьяными навзрыд
где журавли летят бумажные
где пыль от топота копыт

над синим полем низко стелется
кровавый щерится закат
и ни во что уже не верится
ни в белый рай ни в чёрный ад

где стан шелками туго схваченный
плывёт сквозь чад как сквозь туман
звон колокольный между дачами
плывёт как будто тоже пьян

где смутные воспоминания
истаивают без следа
и морок зыбкого сознания
вот-вот исчезнет навсегда

сплошной туман, и никакой конкретики.
река течёт, спокойна и легка.
плывут в воде размокшие билетики,
опавший лист, макушка поплавка,

останки от бумажного кораблика,
воронья тушка, тоже чей-то враг,
какой-то хмырь, зачем-то машет с ялика,
топор, бутылка, мячик, рваный флаг.

вот так сидел бы и глядел задумчиво
на берегу забвения-реки,
и слушал, как скрипят вдали уключины,
аукаются где-то грибники.

*
В городе этом
Солнца нет месяцами.
Люди, как зомби.

*
Низкое небо,
Снеготочат облака.
Полдень, как полночь.

*
Лента дороги
Залита талой водой.
Фар отраженье.

*
Слякотно, сыро.
Каждые двести шагов
Попа Орейры.

*
Иней намёрзший
На окнах автобуса.
Где я? Не знаю.

*
Здание ЗАГСа.
Низкая крыша в снегу.
Был там три раза.

*
Возле дороги,
Словно паук, добычу
Мент караулит.

только и знаешь, что куришь,
воду холодную пьёшь.
кажешь хронический кукиш,
песенки злые поёшь.

выйдешь один на дорогу
в лютый январский мороз.
глянешь печально и строго,
словно пытаясь вопрос

в сумерках зимних озвучить,
но промолчишь, как всегда.
лучше молчи уже, лучше
не выходи никуда.

Как ни крути – выходит поперёк.
Вино не впрок, да и вода не лучше.
Звезда-полынь задела наши души
И выжгла напрочь наш с тобой мирок.

И срок отмерен – с пятки на носок,
Ещё шажок, и Карфаген – разрушен,
И эпилогом падает на душу
Полынный смог. Прах отрясая с ног,

Обидой и виной себя не мучай.
Таков расклад, судьба-злодейка, случай.
Но прежде чем шагнуть через порог,

Замедли шаг и до конца дослушай:
Звезда-полынь спалила наши души,
И в вышних не зачли нам наш урок.

у памятника Пушкину бомжи,
бездомные собаки, алкаши,
детишки, предынфарктные старушки.
над ними возвышается А. С.,
на бледном фоне северных небес,
весь бронзовый от пяток до макушки.

к нему приходят пёстрою гурьбой
туристы, гвалт и гомон за собой
приносят, у подножья постамента
позируют и смотрят свысока
на нас с тобой. мы приняли слегка
и рядышком на лавочке зачем-то

на это медитируем. порой
мне кажется, что этот шумный рой —
массовка в пьесе, но вот кто герой
наверняка пока что не известно.
пора сходить в ближайший магазин,
я прошвырнусь, ты посиди один,
покарауль, приятель, наше место.

ложь суета интриги
тёмное между строк
из телефонной книги
вычеркни номерок

нет абонента вышел
перекурить во двор
дым из трубы над крышей
суетный разговор

с ночи хмельных соседей
скорая у ворот
дети галдят уедет
автомобиль вот-вот

нет абонента слышишь
вынесли всё пора
дым из трубы над крышей
тянется к небу ра-

стает и станет пусто
в небе как будто срок
вышел (дрянное чувство)
вычеркни номерок

Я сижу на игле. Вижу сон.
Я не хиппи, не хрон измождённый.
Я – ночной мотылёк, пригвождённый иглою
К поверхности рамы оконной.
Я сижу на игле, вижу сон.
Я во сне – человек:
Утомлённый
Застарелой работой,
Занудой-женой,
Затяжным геморроем,
Безнадёжно любимой безумной страной,
Где героем
Автоматом становится каждый,
Кто однажды
Был иглою к стене пригвождён.
Я сижу на игле. Вижу сон.