Маша Халикова - Городской дневник. Стихи, 2010

В глубинах сердца теснился рокот,
Но на обложке сияло имя
Наиправдивейшего пророка —
Инициалы сошлись с моими.

И вместо жалоб и обвинений
Я обмакнула перо в чернила
И над коварной змеистой тенью
Свой луч осознанно прочертила…

Рисую углем серый дождь.
Асфальт сжимается от вздоха.
А я, конечно, не художник —
Потому выходит плохо.

И ничего не разобрать.
Наверно, так оно и лучше,
Когда любимый младший брат
Невдалеке выводит лучик.

Мир сам заботится о том,
Чтоб – даже после нервных встрясок
И в чём-то малом и простом —
Раскрепощать палитру красок

И трепетать, как дивный сад:
Любовь ты в нём увидишь, друга ль?
Я улыбаюсь невпопад,
Потом откладываю уголь.

Полётом синего мелка,
Ещё немного неуклюже,
Я оставляю облака
В глубоких сумеречных лужах…

Ты отмеряешь ртуть и морфий
Ночами пасмурной весны —
Хоть так, возможно, будут стёрты
Твои циклические сны:

Кошмары падающей люстры
И зарешёченных дверей.
Проснуться в явь ещё не утро,
А страх и боли всё острей.

Но смерть во сне всегда неправда,
И ты отчаянной рукой
Напрасно смешиваешь яды
В надежде вымолить покой.

Постой. Вечерний воздух горький,
Прохлада в шёлковом шарфе,
И обволакивает горло
Конфетно-приторный шалфей.

Теперь шагни навстречу ветру…
Но где же люстра, где же дверь?
В кошмаре главное – поверить,
Что можно выйти без потерь.

Отложим вещества и травы.
А время движется к утру.
Ты знаешь, как приятно править
Свою азартную игру…

Любовь и странный дар владеть строкой
Ведут себя с душой, как с одеялом,
Стремясь перетянуть её покой
И, наконец, забыться сном усталым.

Но знать бы им, что бедная душа,
Уже не в силах вынести такое,
Бежит объятий и карандаша
И никому не может дать покоя.

Ей тоже нужно просто отдохнуть,
Побыть одной на этом свете – чтобы
Шуршать листвой и слушать звёздный шёпот,
За шагом шаг распознавая Путь…

Крошится замедленно грифель,
Затачивается перо,
И переплетаются рифмы.
Но я забавляюсь игрой,

Которая кажется мелкой,
Подобно песчинкам в горсти.
Как медленно тонкие стрелки
Карабкаются к десяти.

И так это ежевечерне.
Да только посмотришь назад —
Написаны чисто и вчерне,
Огромные кипы лежат.

Оглянешься в зеркало: ты ли
Создатель порывистых строк? —
Тебе уже двадцать четыре,
И взгляд твой спокоен и строг.

А время всё каплет и каплет
На камень, который горюч,
И в маленькой выемке в камне
Скрывается солнечный луч…

Как шаман, вызываю строку за строкой:
Пусть поведают древние тайны о мире.
Утомясь от бесед, отойду на покой
И проснусь далеко за полуднем, в четыре.

Между комнат, что так непривычно-тихи,
Буду вечер и ночью – до часу, до двух ли —
Разбираться в листках, потому что стихи —
Это мудрые и своенравные духи.

Без примерки крою эфемерную ткань,
Золотистая нить извивается странно,
Вышивая узор: человек, перестань
Запирать вековечную Душу-шамана…

Тихо стекает вода дождевая,
Будто легко по стеклу вышивая
Или неспешный ведя разговор.
Я не запомнила странный узор,

Не поняла ни единого слова.
Суть же принять оказалась готова:
Прошлое высушит солнечный блик —
Жить нужно тем, что несёт этот миг…

Городские пейзажи сутулятся.
Дождь с небес, что казались чисты,
Заливает вечерние улицы,
Искажает соборов кресты,
Намечает на сердце распутицу,
Долго перебирает листы.

Улыбаюсь уже не по-летнему,
С робкой грустью подросших котят.
Пятипалые листья замедленно
На холодную воду летят.
Меж сырыми тетрадными клетками
Лишь порой промелькнёт этот взгляд —