Марина Мичурина - Закатный свет

С портрета смотрит мой вихрастый папа,
Что дедом нынче мог бы стать вполне,
Но не дожил. Подвел сердечный клапан,
Подорванный на той большой войне.
Как жаль, что папы с нами больше нет…
Но внук – мой сын – несет его портрет.

По улочкам, дорогам и проспектам
Спасенных городов и деревень
Идут колонны и несут портреты –
В торжественный, победный майский день.
Тюменский парень отдал дань войне:
Бессмертный полк идет по всей стране!

Со старых фотографий черно-белых
На нас глядит созвездье юных глаз
Тех, кто погиб, но то, что до́лжно, сделал,
Кто, сам того не зная, землю спас,
Кто не пожил для славы и труда
И принят в полк Бессмертный навсегда.

Несут портреты молодые руки,
В глазах – Победы праздничный салют.
Торжественно-серьезны ваши внуки,
Когда вам честь и славу воздают.
Но мысль одна стучит в моем мозгу:
Пусть не прибудет этого полку!

Слышь, Маруся? Выпьем, что ль, по маленькой?
Посидим тихонечко вдвоем
Мы с тобой, родная, на завалинке,
Про Победу в день такой споем…
Помнишь, как зимою сорок третьего
Мы в землянке пели под гармонь?
Ты меня уже тогда приметила,
А была такая… ох, не тронь!
Сколько лет прошло – а ты все прежняя!
Позади война, бои и смерть.
Ты моя любимая и нежная,
И про это тоже надо спеть!
Струны тронь своей рукой натруженной
Да не говори, что я герой,
Ведь награды все мои заслужены
Только потому, что ты со мной!

«В этом мире я только прохожий»,
Мчится жизнь как в вагонном окне.
Ничего не успею, похоже,
Даже то, что так нравится мне.
В колесе, как несчастная белка,
Дробно лапы по спицам стучат.
Кровь в висках отбивает фламенко,
Но опять – ни вперед, ни назад!
В колесе – ни конца, ни начала,
Вроде вверх – а под лапами вниз…
Мне ж о чем-то высоком мечталось!
Это жизнь или просто эскиз?
Я вгрызаюсь в проклятые спицы,
Только вырваться все ж не могу,
Может, это кошмар, что мне снится,
Как я белкой по кругу бегу?
Задыхаясь от ужаса, косо
Я бросаю украдкою взгляд:
Там колеса, колеса, колеса,
От натуги лишь спицы скрипят…

Несчастья грядущего вестница –
Пусть пиковый час не пробил –
Мне снится разбитая лестница
С провалами и без перил.
По ней, холодея от ужаса,
Я делаю шаг… и другой,
Ступени щелястые рушатся,
Ссыпаясь песком под ногой,
Мне надо проснуться – с досадою
На то, что привиделось мне,
На то, что срываюсь и падаю,
Хоть это всего лишь во сне,
На то, что кошмар со ступенями
В реальную жизнь приношу
И, вновь ожидая падения,
Над черною бездной вишу…
И я просыпаюсь. За окнами
Рассвета не видно пока.
Ладонь разжимаю я мокрую –
В ладони крупинки песка…

Есть мнение, что шрамы украшают,
Что придают загадочность и шарм,
Что будоражат, образ завершая…
А как же быть, когда на сердце шрам?
Он там, внутри, он внешность не меняет
И красоты не портит, но при том
Я каждой клеткой кожи ощущаю,
Как от меня январским веет льдом.
Мне до конца с тем шрамом жить придется,
Кривым жгутом он прямо в душу врос.
И хоть дышу и вроде сердце бьется,
В нем больше нет ни взрывов и ни слез.
Общественного мнения отрава –
Холодная, бесчувственная дрянь!
Не надо так, прошу, вы все неправы!
Мне жить мешает шрамовая ткань.
Не раствориться ей и не согреться,
И вылечиться больше не дано…
Мне столько раз ножи вонзали в сердце,
Что ничего не чувствует оно.

Всего темней зимой и летом
В последний час перед рассветом,
Всего сильнее боль в душе,
Хоть ты не спишь давно уже.
В последний час перед рассветом
Мы чаще думаем об «этом»
И, задыхаясь от тоски,
Ногтями режем кулаки.
Перед рассветом в час жестокий
Всего страшнее одиноким,
Но им же легче: нет родных,
Что беспокоятся о них.

И все же… что спасает нас?
Рассвет. Он будет через час!

Сосна за моим окном,
Ее сквозь стекло я вижу.
И ночью она, и днем
Бросает иглы на крышу.
Откромсаны ветви внизу,
Лишь верх оставлен как милость…
Мы рушим чужую красу,
Чтоб легче нам становилось.
Сползает смолы слеза…
Но кто это видит, люди?
Спасибо сосне сказав,
Мы, может быть, лучше будем?
Скрывая чувств фейерверк,
В сосне узнаю себя я…
Вот так по пути наверх