Вячеслав Кислицын - Как просто. Книга стихов

Солнце выползло на небо,
ты летишь из-за границ,
шоколадное плацебо,
девушка из небылиц.
Здесь у нас в горах Уральских
тает горький шоколад,
в кремнезёмовых хрустальцах
с головы течёт до пят
в молоко, снимая пенки,
я слижу их языком,
там, где девичьи коленки,
там, где пятки пахнут мхом.

На Ивана, на Купала,
лёжа ночью у костра,
вспомню я, как ты дышала,
в час, как схлынула жара…

Дремлет морок, скинут полог,
у коломенской версты
поработал футуролог —
из могил торчат кресты,
словно ключики от две́ри,
где страна для дураков,
бродят демоны и звери,
и добро без кулаков.
У избы на курьих ножках
загрустил глазастый Вий,
в маках, в аленьких цветочках
в асимметрии стихий.
В параллельности Вселенных
зорко чьи-то бдят глаза,
по невинно убиенных
по щеке течёт слеза.
И ползут, текут в воронку
олигархи и народ,
кто с сумою, кто на шконку,
по дорогам – крестный ход…

И снова звезда оторвётся —
Не держат её небеса.
Вода не замёрзнет в колодцах,
В которых звучат голоса,
Оттуда и небо слышнее —
Зачерпывай звёзды ведром!
А сколько – оценим позднее,
Зачем – станет ясно потом.

Но смотрим с тревогой на небо,
А там в черноте облака,
Разли́лось над миром плацебо
И смотрит на нас свысока.
И скоро планета Нибиру
Очертит невидимый круг.
Ты на слово веришь факиру?
А может,… а если,… а вдруг…

Умереть мы с тобой успеем:
дело не хитрое, в общем,
здесь ветром метёт суховеем
и за переездом в роще.
И все реки текут на запад,
и рыжих воло́с завиток…
иду по нему на твой запах,
а Исеть течёт на Восток.

На луну улеглись туманы,
и укрыли на теле дрожь,
но туманы местами рваны,
а над пропастью зреет рожь.
Что пожнём, то весной посеем,
нам друг друга бы распознать,
эх, любилось бы,…не умеем
рано камушки собирать.

Самоцветные малахиты
на уральской лежат гряде,
а слова наши все размыты —
пишем вилами по воде,
и, дыханьем тебя касаясь,
слышу я возле сердца хруст,
от себя и меня спасаясь,
не бросай их в терновый куст.

Скоро калики перехожие,
скоро серые журавли,
скоро кончатся дни погожие,
скоро вымокнут ковыли.
Будем ждать холода́ со стужею,
будем сыпаться в нафталин,
а в Париже живёт француженка,
в доме жарко трещит камин.
И мечты наши не сбываются,
«Мулен Руж», «Пляс Пигаль», «Монмартр —
детство с юностью дурью маются,
заблудившись в названьях карт.

С работы иду на другую работу,
К тебе на страничку, где ботают боты,
По фене, по хокку и по рубаи…
Я выйду из сумрака в руки твои.

Раздену все акры, накрою все чакры
И выдвину танку к границам де-факты.
Устал амфибрахий, и ямб, и хорей,
Ты жаришь в Саргассовом море угрей,

Которых поймала на хитрую донку,
А Джек Воробей давит жёсткую шконку
И пишет на шляпе сонеты свои,
Чернила из вены по капле кроит.

А я всё читаю, читаю, читаю,
За окнами окна уже засыпают…
Просохнут чернила и вены к утру,
«Backspace»ом, как ластиком, их подотру.

Рыжики – рыжим, маслята – маслятым,
белые – красным, бычки – быковатым,
грузди – зубатым, лисички – к синявкам,
всё, что внутри их – жукам и козявкам!

Ржавые травы с пожухлой листвой
здесь под березой, а там – под сосной,
с неба дождинки, морозы на почву,
чушь из головушки губы лопочут.
Видимо, нету царя в голове,
мёрзнут букашки в пожухлой траве,
видимо, осень такая пора:
в небо уходит журавль со двора,
снова ночами зачем-то не спится,
сны все украла родная синица.