Вячеслав Кислицын - Как просто. Книга стихов

Бродят тени за окошком,
Спит собака, дремлет кошка.
Ночь щетинится ежом,
На диване ты ужом,
А весь день была гадюкой,
Я страдал ужасной мукой!
Только му́ка не мука́,
Не дрожит моя рука.
Глажу змейку, не робею,
Я тебя сейчас согрею.
Ты начнешь во сне зевать,
Скрипнет наш диван-кровать.

Ночь гуляет за окошком,
На полу сплю рядом с кошкой.
Ноги лижет верный пес,
Тыча в пятку влажный нос.
На диване спит ехидна,
Мне её почти не видно.
Я гоню сомненья прочь —
ночь в окошке, в сердце ночь.

Я берёзе белой нож засуну в бок.
По коре бугристой заструится сок.
В роще соловьиной где-то бродит Лель.
Голову мне сносит бешеный апрель.

За тобой гоняюсь – не найду, увы.
Тропы заколдобили древние волхвы,
Марой замуравило, мхами лес оброс,
Но со мною рядом сам Иисус Христос.

Влагою живительной обопьюсь с утра,
Хоть и убедительно ты была хитра,
Прикоснусь в смущении к молодой весне,
Разопну красавицу на лохматом пне.

Недорезанный лимон
Мокнет в чайной кружке.
Роз лохматых миллион
Я принёс подружке.
Кот урчит в моих ногах,
Дребезжит рулетка.
Стол заставлен в пирогах,
Странно смотрит Светка.
А на пальчике кольцо
Бликами играет,
И морщинка на лицо
На моё сползает.
А глаза – осколки льдин
На зиму похожи:
– Вы, залётный гражданин,
Больше к нам не вхожи!
Я к двери бочком прилип,
Мысли перегреты,
Нехороший кот Филипп,
Намочил в штиблеты.

Враг не пройдёт!
Душа вся в минном поле,
а за окопом спит заград-отряд.
и где-то вождь идёт на ледоколе,
и топит лёд горячий шоколад.

Мне б только сил хватило до рассвета,
уже не нужно никаких причин
смотреть на осень, как она раздета,
и то, что кофе малокапучинЪ.

Чудо-явь и чудо-сказка,
чудо-вымысел и быль.
В небе синька – это краска,
на дороге пепел – пыль.
Вот встаёт над горизонтом
солнца вымученный диск,
и ползут по лесу с понтом
вздохи, шорохи и писк.

Пробуждение природы,
улетает тень луны,
в ямы прячутся уроды —
вурдалаки, колдуны.
Леший в пень преобразился,
в жабу – мокрый водяной,
и утопленник укрылся
с ним русалкой ледяной.

Не блестят под лунным светом
кости страшного коня,
не беснуется при этом
тень злодея упыря.
Не идет Кощей Бессмертный
заколдобленной тропой,
в этот самый час рассветный
начинается покой.

Спят кикиморы в болоте,
словно кочечки точь-в-точь,
утро тает на излёте,
будет день, и снова ночь.
И луна нечистой силы
по лесам поднимет рать,
В это время, друг мой милый,
лучше дома мирно спать.

Просто, лёжа на диване,
обнимать жену свою,
грязь, отмыв в горячей ванне,
как с русалки чешую.

«Скрипит потёртое седло»,
но под седлом сива кобыла,
Прованс далёкое село —
не велико и не мало,
глядит из детских сказок мило.
В стогу игла, а в мыле шило,
туманом взгляд заволокло.

Давным-давно, до нашей эры,
когда я был, как бык, здоров,
вздыхали аглицкие сэры,
минхерцы, принцы, флибустьеры
и дамы сдувшихся родо́в.
Вставали все из-за столов
и рады были мне без меры,

А нынче только доктора
читают эпикризы лихо,
и только лёгкий чай с утра,
и только ветер со двора,
эх, не будил бы ветер лиха.
И так во всём неразбериха,
а мне на подвиги пора.

Но пепел крепких сигарет —
эрзац от острова Фиделя:
таких давно в продаже нет.
И Монтекристо (не секрет)
совсем не граф на самом деле.
И дважды два – с приставкой «теле»,
и вся реальность – интернет…