Вячеслав Ладогин - Спички

Тонька ж – очень желала матрац себе фирмы Schlaraffia:
«Ортопеды немецкие, а не хухры, Юр, мухры.
Немцы пашут на совесть, а тут мебель делает мафия.
Заработаем, купим, а то вся спина, Юр, – бугры»!
Что ж, купили. Назавтра ж, рыдаючи, Тонька моя, —
«Там, у них», – молвит, – «Юр, на таком же матраце… свинья».
Юр, свинья на матраце немецком, как наш, слышишь, Юра?
Да зелёное рыло у ней, да зелёная шкура»!

Юрка вынес на свалку матрац, хоть и дома – скандал.
Случай был, Глеба Дмитрича вёз, и вопросец задал:
«Убиралась недавно в коттедже моя Антонина,
Говорит, держишь в спальне Гле-Дмитрич, зелёного свина»…
Рассмеялся Глеб Дмитрич: «Тайванец, а звать Ву Шин-Чих,
Этот фокус проделал, помрёшь, зажигает мужик»!
Вот и весь разговор. И забыл бы Глеб Дмитрич, небось,
Юркин хмык, кабы после в суде повторять не пришлось,
Потому что когда эту свинку нашли в речке Шоше,
«Не искать виноватого», – Дмитрич подумал, – «не гоже».
Юрке дали условно и, вроде бы, казус забыт,
Только Тонька сорвалась с цепи, пьёт, орёт и блудит,
Юрка терпит, он Тоньку не бьёт, не прощается с нею,
Да разбил сгоряча мотоцикл. Вот, везёт дуралею,
Жив-живёхонек, сломаны ноги, но шея цела.
«Что ж мадам Засвистайка? – Свинью вдругорядь завела»?
Глеб не дал, говорит: «Ты бы, дура, – дитё родила».

Москвичкам нынешним – коровы не хватает,
Звенящей выменем, как православный храм,
Которая по заливным проходится лугам,
Так статна, так горда, так томно обрывает
Трав бубенцы и струны. Клевер по росе,
Качающийся по неведомой причине,
А то для красоты сорвёт понуро зев.
Пастух, как тучам Зевс, привык к чужой скотине.

Рассвет Москва-реки. Да разве ж он – рассвет?
Пусть радуется слух, что тишина над нею,
В звездах светящихся кремлёвских смысла нет.
Один рубин. Моторов голос катится, пьянея,
Замена утреннему разговору стад
И голубых ботал молитвенному звону.
Обманчива Москва: наобещает сад,
А даст лишь камушки да голые балконы.

От нищеты здесь на балконах держат коз
И злые козы лгут хозяевам глазами,
Что счастливо живут: забыли про покос,
Поляну, полную хрустящими листками.

Физиология. Что возразишь? Ведь скот.
Рыданья петухов застенчивы, но гулки.
Мильёны женских рук, и каждая берёт,
Ленивая от сна, для буднишной прогулки
И для готовности к обыденному дню

Вначале турку, чтоб на газ поставить кофе,
Потом нож: хлеб и сыр – возможности меню.
А кстати, крест Кремля – есть память о Голгофе.

Потом косметику: смешав цвета теней,
Чтоб быть неузнанной, помады круть-круть донце.
Творят расчёски из волос горгоньих змей:
Забот полно о всяком встречном пошехонце!
………………………………………………
………………………………………………

Та завела себе собаку, та – кота,
Та в банке держит пару мышек невиновных,
Напоминающих семью. Ждёт банка та
Плодов мышиных игр известных-безусловных.
…………………………………………………
…………………………………………………

Москвичке нынешней – коровы не хватает,
Звенящей выменем, как православный храм,
Которая по заливным проходится лугам,
Так статна, так горда, так томно обрывает
Трав бубенцы и струны. Клевера в росе,
Замоскворечья не сорвёт понуро зев.
………………………………………………
………………………………………………

Стерильной сучке дали куклу за щенка.
Кому-то чаще спится, а кому-то реже.
Собаке снится сон, что мясо с рынка свеже,
Проходит жизнь. Течёт в жерло Москва-река.

Здесь нынешнего часа несть,
Здесь время гость и знает честь,
…………… не ранит нас вчерашний
…………………………………………… на облаках
…………………………………………… душа родная.
Я, Катя, благодарен… страшно
За отдых небесам, не зная,
………………………………………………… дышу
……………………………………… и ещё прошу,
……………………… младенец на руках.

Ткань полдня солнечно-льняная,
Цветущей ветви нежный жест —
(Я о черёмухе пишу,
О ней, ней… надо хоть однажды
Нам всем. Небось, не надоест,
На то нам музыка в руках —
………………………………………… балду пиная…
Над озером, на облаках,
Как роща спит, так дремлет ум,
Там ценит сердце стук свой каждый.