Виктор Стройкин: Магия слов и смыслов

Часы мира идут,
А в столице стоят.
В Зимнем страхи живут,
И двое не спят.
Наследник больной.
Рана – кровью большой.
Коль рана… Коль кровь…
Свят-свят!

Он обычный мужик,
Просто чернь, да и пусть.
На таких сто веков
Покоится Русь.
Ещё одна ночь,
И сомнения прочь,
И он почти царь,
Клянусь!

Так и было потом.
Фантастический сон
Стал реальным, хоть шанс
Один на мильон.
И блага дождём,
И счастливо живём.
Для женщин он, да,
Рождён!

Все о нём говорят,
Как о суперзвезде.
«Он отсрочил войну» —
Так пишут везде.
Смотри не светись,
В пропасть не провались —
Таится змея
В гнезде.

Тому, что ниже, быть Господь постановил:
На свете есть игла, на свете есть винил.

Блеснёт в ночи Урал, прольётся бурный Нил,
А где-то здесь игла влюбляется в винил.

Влюбился невпопад, себя не обвинил,
Так слушай, как игла царапает винил.

Не важно, за кого и чем ты печь топил.
Послушай, как игла царапает винил.

Безумна, как война, как рокерский запил,
Плывёт, скользит игла, тиранит свой винил.

Такую вот игру Всевышний сотворил:
Она – твоя игла, а ты – её винил.

В небесах висит рамка, а в рамке – портрет
Тех, кого не спасти и кого уже нет.
В небесах и надежде местечко нашлось —
Видишь, сколько вверху облаков развелось?

Я возьму это небо и солнце с собой.
Я параболу в небе рисую рукой.
Всё, что будет под ней, я в себя захвачу,
И луч солнца святого пристанет к плечу.

Снова солнечный день, снова время любить.
Там, вдали за спиной, приказал долго жить
Посеревший от дыма трубы городок.
Задержать он меня, как ни бился, не смог.

Я возьму это небо и солнце с собой,
Уходя с головой в вожделенный покой.
Упаду, врежусь в синее небо лицом,
Помолюсь да покаюсь, и тело с концом.

Стоит во дворе седой старикан —
Брежневский истукан.
Почти все спят. Горит, как прожектор в кино,
Единственное окно.
Здесь так тихо, я даже слышу, как зомбоскоп
Крупным планом потрошит укроп.
В гостях у хозяйки хандра и сплин.
Такова жизнь в стёклах витрин!

Под луной городские облезлые мыши
Играют с котами на крыше.
Там нет никого их выше.
Они цари и боги района, слышишь?
Всё очень просто: в мясо и кости
Глубоко проник дух девяностых.
А я, интеллигент, соблазну поддался
Да мысленно наверх к чужакам забрался.

Я помню эту улицу и этот двор.
Они заросли бурьяном с недавних пор.
Мэр обещал их враз замостить,
Но, видно, не стоит больше тревогу бить.
Я вижу здесь позитивный момент:
Приличный воздвигли монумент
За авторством конторского дурака
Чьей-то бесхозяйственности на века.

Я помню твой двор – на глаз и вкус он ужасен.
Но для тех, кто купался в Стиксе, он безопасен.
И даже если встанет с колен держава,
Не увянет его боевая слава.
Через день там сойдутся шансонье и рэппер
(Согласись, что ещё может быть нелепей?),
Через два про твой дом и родную шарагу
Споёт их устами радийный шлягер.

Этот город – восьмое из известных чудес.
Зазеркалье, что создал Кэрролл, реально есть.
Ты – Алиса, а кто-то – Чеширский кот.
Кто-то будет Кроликом. Вот.
Некто вечный включил телевизор и сбил контраст.
Вот тебе Уезд-Сити и рядом разваленный пласт.
Вот тебе и блеск страны, и нищета,
И каменное тело на куске асфальтного щита.

Скоро я подарю тебе этот город,
Если замучает адреналиновый голод.
Скоро увидишь, как ворвётся новая эра
В загородный Зимний опозоренного мэра.
Скоро всё сбудется, лишь встань на колени,
Поймай идущие от горизонта тени.
Поймала? Значит, снег скоро-скоро растает
И весна, разорвав календарь, досрочно настанет.

Откуда ко мне, скажи, столько внимания?
Я по рождению – червь.
И да, что с того, что пробудкой сознания
Кажется молнии нерв?
И да, что с того, что безумно прекрасны
Живущие наоборот?
Прокатится поезд, и спросит несчастный:
«Ну что, довертелся, урод?».