Виктор Стройкин: Три года странствий. Избранное 2014—2017

Как в один из дождливых цветных вечеров
В этом маленьком храме с названьем Любовь
Одной каплею крови и цепью одной
Тебя высшие силы связали со мной.

Обещали мы оба себя не терять,
Верить свято, друг друга в беде не бросать,
Чтобы ты не с другим, чтобы я не с другой,
Чтоб я только с тобой, чтоб ты только со мной.

Если вдруг сатана нам объявит войну,
И под песни хвалебные Судному дню
Богоматерь по маслу ударит слезой,
Ты всегда и везде оставайся со мной.

Мы начнём отступать, я прикрою тебя.
Мы в атаку пойдём, впереди буду я.
В один миг удивится и свой, и чужой,
Как сильны мы бываем, когда ты со мной.

Если вдруг мы погибнем в жестоком бою,
Люди добрые честь отдадут нам свою
И зароют нас, как в мавзолей, в шар земной.
Но тебе не видать там разлуки со мной.

То лишь тело гниёт, а в раю смерти нет.
Через пять, через сто, через тысячу лет
Из анналов истории град золотой
Не сотрёт, как в любви прожила ты со мной.

Ну вот и всё, окончен бой.
Лежу, прогнувшись под тобой,
Как зэк «опущенный» под шконкой.
Приказ твой принят замолчать.
Я должен молча наблюдать,
Как спит мой ангел на осколках.

Любви ажурный мой сосуд
Спешил представить я на суд
Тебе в тот тёплый летний вечер.
Ты промолчала, дав мне знак,
Что в том сосуде всё не так.
Я ждал до следующей встречи.

Сосуд сюрпризом наполнял,
Узор и цвет с утра менял.
Я вновь покой твой потревожил.
И снова гложет меня стыд,
Что все старания – лишь дым.
За что мне это всё, о Боже?!

И, как для Шеиной Желтков,
Я вознамерился флакон
Слезою собственной наполнить.
Не то как гной её давил,
Не то от сердца волком выл,
Терзаясь далеко за полночь.

Мой добрый ангел мне твердил,
Что не чета тебе я был,
Но мне азарт заткнул все уши.
Настало утро. Мой флакон
Встаёт торжественно на кон
Желанным миллиардным кушем.

Легко сказать, что был провал.
Свой куш я быстро проиграл.
Чего пожертвовать ещё бы?
Но ради лишь тебя одной
Стоять с протянутой рукой
Ещё пока я не готовый.

Сосуд разбит. Мой ангелок
Обиду выдержать не смог.
Ко мне спиной он повернулся,
Прилёг на битое стекло,
Головку поддержав рукой,
Да так, кажись, и не проснулся.

Кого же любишь ты, змея?
Наверное, одну себя!
Я это чётко понимаю.
Уйди же с глаз моих долой,
Ступай к себе своей тропой.
Тебя я видеть не желаю!

Кто его на белый свет явил?
Кто его сюда в тот час позвал?
Как метеорит, как молонья
Он из бомболюка вниз упал.

Он сровнял с землёю всё, что смог,
Будто бы отпетый хулиган.
Сотни тысяч жизненных цветов
Вырвал с корнем чёрный ураган.

Жизнь её он тоже полюбил,
Ажно разлетелись лепестки,
В час, когда сидели, пили чай
И смеялись, словно дураки.

А теперь слабеет свет свечи
(А ей было только двадцать лет!).
Триста раз вглядись, и не поймёшь,
Девушка лежит или скелет.

Триста раз попробуй угадать,
Кто же эта дивная краса,
Что страдает нынче ни за что,
Что была ей три часа назад.

А ещё в кольцо её брала
Чёрная змея больших утрат.
Жениха замучили в плену,
Храбрым канул в вечность старший брат.

Будь он рядом, легче было бы!
Нет – он императору служил
И за честь империи родной
В Филиппинах голову сложил.

И теперь она совсем одна
На больничной койке возлегла.
У людей вокруг, как у неё,
Также прахом сдулись все дела.

Правда, можно силы не терять
И, пока жизнь бренная с собой,
Слабою рукою направлять
Эскадрильи птиц бумажных в бой.

Там, глядишь, до тысячи дойдёт.
Только вот потеряна семья.
Жизнь её, чего не предприми,
Не вернётся на круги своя.

Но, как видно, и тому не быть.
Птицы улетают в небеса,
А за ними девушки той дух
Мчится, и не смотрит он назад.

На том свете будет хорошо.
Через радиоактивный смрад
Ждёт её замученный жених,
Ждёт её, скучает старший брат.