Николай Добронравов - Как молоды мы были

Русское слово, российские дали.
Мягкое сердце да жесткий гранит.
Где еще стольких солдат потеряли?
Время летит, летит…

Как торопливо приходят рассветы!
Все остальное – совсем не спешит.
Ах, как медлительны даже ракеты!
Время летит, летит…

…И станет почва вязкой и болотной,
и надо будет сдерживать себя.
Руби наотмашь
и живи полетно,
пока с тобой считается судьба!
Да будут ближе к небу наши гнезда, —
пока во имя модной новизны
еще не все зарифмовали звезды,
пока не все сердца приземлены.
Сквозь зла и злата сумрачную плесень
сумей взлететь, взлететь на страх врагам,
покуда мы в безмолвии и песне
верны себе.
И люди верят нам.
Пока еще не доконали стрессы,
пока еще не затянул уют,
пока подруги,
словно стюардессы,
нам взлетные конфетки подают.

Старая платформа… электричка дачная,
да в одни ворота – яростный футбол.
Говорят, счастливый я, говорят, удачливый…
Отчего ж единственный поезд отошел?

Сердце встрепенется и вдогонку кинется
за кустом сирени, срубленным давно.
Добрая Малаховка, милая провинция…
Крест-накрест заколочено низкое окно.

Все поспешней жизнь моя.
Не новей – неóновей:
мертвенная бледность в яркости огней.
Все спешим куда-то по тропе гудроновой,
а она тропинок детства не прямей.

Еще нас ожидает много встреч.
Еще нас греют щедрости природы:
иной пейзаж
и новые погоды…
А я веду о постоянстве речь.

Нам в жизни, я считаю, повезло.
Нам хорошо с тобою в общей массе.
Мы едем всю дорогу в третьем классе.
Таких кают на свете большинство.

Любимая! Ты не гляди наверх.
Там, правда, есть каюты пошикарней.
Там сауны.
И с бицепсами парни
туда пускают далеко не всех.

Там беззаботность неги и утех.
Там в полутьме дверей полуприкрытых
кейфует промтоварная элита,
благоухает парфюмерный цех.

Там перед взором полусонных глаз
послушно раздвигаются границы,
и мельтешат лас-вегасы и ниццы.
Заметь, они в упор не видят нас.

А мы от них, по счастью, вдалеке.
Мы видим наши сосны да березы,
мы видим всё:
и радости и слезы —
и знаем все пороги на реке.

Провозгласим за постоянство тост!
За то, что мы стране необходимы,
что мы в пути,
но мы не пилигримы,
что не ползком живем,
в полный рост.

За то, что правда делает нам честь
да труд наш, ежедневный, кропотливый,
за вечность
нашей веры некрикливой,
за то, что хлеб не сможем даром есть.
И этот праздник нам необходим.
В воскресный день мы тихо порыбачим,
друзьям своим свидания назначим
и снова о работе говорим…

И речь, как речка тихая, течет.
Мы не выносим восклицаний лживых.
Нас не проймет энцефалит наживы,
не свяжет
незаслуженный почет.

Ну что ж! За непогоду! За норд-ост!
За нашу за рабочую сноровку,
за выдержку, за общую столовку —
провозгласим за постоянство тост!

Эта книга писалась для вас,
мой читатель давнишний и новый.
Вы к душе прикоснулись сейчас,
а не просто к печатному слову.

Это жизненный мой репортаж.
Вы смогли его слушать по праву.
Я действительно
искренне ваш