Павел Чувиляев - Последний хозяин

Порой, мифы весьма причудливы и подлинно прекрасны, но все они направлены внутрь: это регламент выживания племени. Сказка направлена наружу, вовне; это нарушение регламента. Сидел себе рыцарь, развлекался охотой и улучшением породы окрестных крестьян путём порчи девок. Вдруг толкнуло его влюбиться в принцессу. Схватил, идиот, копьё и поскакал отбивать жену у законного мужа-дракона. И отбил. В придачу получил полцарства. Царя-батюшку понять можно: дракоша-то, покойничек, единственный зять, в наследники метил, на всё царство пасть разевал. А тут половина. И дадим её так: северные леса; там всё равно никто, кроме беглых, не живёт. А чтобы зятёк с доченькой не вопили, что их людишками обделили, дадим ещё южные горы: там абреков много. Пусть зятёк с татями и чечнёй воюет, коли герой. Справится – сразу две границы обезопасит; можно подумать о походе на запад или на восток. А прирежут – туда ему и дорога, а землица нам обратно в царство отойдёт.

Или: любил простой парень девушку. Зазнобу его увезли в гарем местного генсека Кощея, за долгое правление прозванного «бессмертным». Парню бы смириться да радоваться: может, его по ночной протекции на генсеков двор возьмут. Такой богатырь даже в стражу запросто попадёт. А дурак обиделся, пошёл к диссидентам, про коих давно указ вышел: нечистая сила, за что в Тёмный лес и сослана. Те его плохому научили; про смерть Кощея рассказали. Он компромат нашёл. Но зачем революцию устраивать? Начал бы, как честный человек, торговаться: ты мне девку и компенсацию за моральный ущерб, я тебе компромат; будешь снова бессмертный. Нет, захотел всё и сразу. И получил. Сам стал генсеком. Теперь они с молодой женой перестройку и новое мышление затеяли.

Сказка отличается от мифа тем, что в ней часто действует несправедливо обиженный главный герой. Он мстит, попутно ломая существующий миропорядок и устанавливая новый, свой. В мифе миропорядок установлен богами раз и навсегда. А все бунтари-Прометеи, в конце концов, покаются.

В этой связи крайне интересен миф о Ясоне. Кстати, в нём впервые в классических мифах появляется дракон, пусть и в виде зубов. Аргонавты смогли-таки сломать установленный порядок. Правда, кончили плохо, поэтому это ещё миф . Но никто из них в содеянном не раскаялся. А контекст столь красив и подлинно романтичен, что это уже сказка. Полагаю, тут уникальная переходная форма : миф, созданный в момент появления письменности. А автор, по преданию один из аргонавтов – величайший гений.

Но Вам всё это неинтересно. Вы точно знаете, что народные сказители есть. В частности и потому, что делаете на этом свой маленький гешефт. А на того, кто посмел чуть-чуть усомниться и сказать поперёк, Вы кричите . Как в Ступино на меня: «Ерунду вы говорите! Вы хотите нас оскорбить?! Разговор окончен!» Голубушка, да я ещё и не начинал. Вот прочтёте мою книгу и это письмо. Что-нибудь Вас непременно зацепит; мои тексты так устроены. Мозг проснётся. Вы начнёте мою ересь проверять, а значит, думать сами. Если мозг начал мыслить, он уже не остановится. Так уж он устроен. И мысли у Вас будут свои, а не внушённые мной или кем-то ещё. Меня Вы при этом не перестанете ненавидеть: люди не любят, когда их будят. А я буду смотреть на Вас взглядом грустного клоуна с обложки моей будущей книги [89].

8) Как и обещал, подробнее разберу ключевой момент в истории создания русских сказок: культурную оппозицию Александр Сергеевич Пушкин – Александр Николаевич Афанасьев. Пушкин со сказок начал : первое опубликованное им самостоятельно, а не в журналах, произведение – поэма «Руслан и Людмила» (1820 год). Поэту тогда не было 21 года; по меркам некоторых стран несовершеннолетний. А человек три года назад окончил Лицей (1817 год), служит по ведомству иностранных дел, входит в масонско-поэтическое общество «Арзамас», куда принят заочно в Лицее, якшается с будущими декабристами, то есть с предателями , и становится англофилом («Подражание Байрону» и прочая «Зелёная лампа»). По карьере: серьёзный молодой человек; завидный жених хорошего роду. По поведению: «молодой повеса»: театрал (актрисы!), пьяница, развратник и картёжник. Долгов делал много; платил нерегулярно. Образованный Петербург наводнён его стихами; он популярен, хотя и «дурняшка». Всё это едва ли совместимо с карьерой чиновника, но власти, помня протекцию покойного Державина, и учитывая заслуги и вес родственников, терпят. Проклятый царизм был властью национальной, русской. И прекрасно понимал, что перспективным русским юношам иногда надо дать перебеситься.