Наталья Метелица - От шрама до шарма. Стихи

но не кричи, что распороли
и мёрзнешь, кем-то расчехлён.
Все хакеры – внутри паролей,
в которых лжи на миллион.

Сердце как маленький остров.
Выбрался – значит, живой.
Здравствуй, любимая осень…
Сердце моё!
Головой

я не спаслась. Но старалась.
В каждом старании – ложь.
Сыплется фраза за фразой.
Мой листопад!..
Даже врёшь

честно. С т а р а я с ь поверить
в маленький остров стихов.
Осень, а может, истерик
хватит?
Хороший, плохой —
разницы нет.
Неужели
ты не устала сама
от примитивных смешений
серых оттенков ума?..

Ещё одна неделя – как четыре,
а пролетает – будто ни одной.
Разбросанные мысли по квартире
не соберёшь и строгою строкой.

Хоть так её пиши, хоть этак молча,
а всё равно – бардак длиною в жизнь.
Страница – одноразовый платочек,
но в одноразовости тоже смысл

какой-то есть, наверное… Иначе
к чему вся бутафорность бытия,
в котором миг – на раз,
но столько значит,
когда сотрёшь и латы
до белья…

Дни сокращаются, и жизнь короче.
Но иногда так радостно в груди
проснуться посреди длиннющей ночи
и знать, что ровно столько – впереди;

и в этой бесконечности прощаний
никто уже не сделает больней,
чем сам себе… —
под чёрными плащами
скрывая свет,
свободный
лишь во сне.

Я нравиться тебе не собираюсь.
Иди туда, где слаще подан звук.
А я сушу лишь сено для сарая —
Периной для сценических потуг.

Зато по-настоящему и стильно, —
Из двух одёжек выбрав нагишом.
Прости, что я тебе не угодила,
Когда ты за виной моей пришёл.

Кривляться ради образа?! Другая
Пусть тешится – тебя завоевать.
А мне спокойней молча, не играя
В космически зачатые слова.

Герои – героиням. Я не против.
Иди на запах самки – и живи!
А я – мираж. Младенец малокровий.
Но он и есть поэт в моей крови.

Экономя на мне, находил для других.
А потом удивлялся, что я обижалась.
Я когда-то поверила в мир для двоих,
где тебе одному не оставила шанса.

И теперь никого невозможно спасти.
Подбирая слова, их в растопку бросаем,
чтобы сжечь тишину бесконечных «прости»,
для которых мы так коротки голосами.

Завтра замёрзнет – и вновь аккуратно.
Будет, как было когда-то уже.
Если растаю – не я виновата.
Время тасует черёд типажей.

Волна накатит – и отхлынет.
Вернётся море в колыбель.
Веселье с мерками унынья
кривой колпак скроит судьбе.

Всё так устроено, что глупо
и спорить с этим, но порой
и спор полезен; лишь бы судьбы
не разбивать чужие. Бой

веди с собой, когда захочешь
найти для вечности предел,
рассвет закатывая в полночь,
чтоб раньше вечера и съел.

Противоречия – и нормы.
Послушность – в ритме баловства.
Но это – жизнь твоя,
в которой
и прыщ на попе
неспроста.

Когда в тебе бессонницей теряюсь,
не знаю, где искать последний сон,
и путаю местами стыд и святость,
как будто в них ты поровну влюблён.

Но мне с того ни холодно ни жарко.
Все вдохи упираются в тупик.
И лучше б жизнь – один воздушный шарик:
мозолями не шаркать; напрямик

лететь Туда, где спутаны дороги,
их бантиком под горло затянув.
А я опять развязываю ноги
и лезу по верёвке на Луну.

А я и не пытаюсь умирать.
Когда пытаешься,
больнее выйдет.

Расслабилась —
и жду.

А вдруг пора,
а я в таком
пытающемся
виде…

Вот так живёшь, живёшь —
и понимаешь,
что ни черта не понял ни о чём.
И как топор ни вымучи до каши,
а каша быть не хочет
топором.

Глаза выпадают из зрения.
Душа выпадает из чувств.
И каждому стихотворению
за право поднять их плачу.

Вернуть руки-ноги и прочее.
По лестнице шаткой ходить.
И думать, что это песочная
забава – летать впереди,