Елена Крюкова - Первобытные

От уха и до пятки – вот рубец.
Вот шрам – от подреберья до надбровья.
Не режьте горб ножом!.. Я ваш певец.
Я песни пел не горлом, а любовью.
Не бей мне в пах – там Сила Звезд горит!..
Не цель в ключицу – в Солнечную Яму…
Живое тело плачет и болит,
А кровь, струясь, поет, поет упрямо!..
Поет!..
Ползу…
Багряный след – за мной…
Ем грязный снег… Мороз ночной пылает…
Огонь – в Небесной Чаше смоляной…
Волк близ становища на месяц яро лает…
Перевернуться б… Волк, переверни!..
И вправду – подошел и носом тянет,
И лапой, лбом – туда, где звезд огни,
Меня кат и т, толкает, жмет, таранит!
Спасибо, зверь!.. И хрустнула спина,
И вжался в наледь я горбом ледащим…

Как Угольная Чаша звезд полна
Над нашим миром, зимним и пропащим…

Лежал я. Лезвие горба вошло во снег.
Горб резко землю разрезал, как рыбу.
И мне входил под завороты век
Кит золотой – сверкающею глыбой,
И рассып а лся – тысячью мальков!
И проливались звездные молоки
Над сгустками икры иных веков,
Где плакал жизнью океан глубокий…
Гигантские павлины – о, хвосты
В полнеба развернули!.. Изумруды
Горят в их перьях – дивной красоты,
Горят, не зная хлада и остуды!..
И дрожь по веерам хвостов прошла,
Лиловая повисла паутина —
И серебристо заструилась мгла,
Как в инее седые волчьи спины,
И волки разбежались, и меж звезд,
Меж красных копий, меж кровавых лезвий
Она, Она стояла в полный рост —
Она, Лисица, в черном поднебесьи!
В зените косы рыжие вились,
Взлетали, гасли огненные пряди,
Пылали щеки и горела жизнь —
Костром пещерным в негасимом взгляде!
Искрили плечи. Брызгали огнем
Сосцы! Так в запредельной Чаше Неба
Стояло Солнце Женщины! И в нем
Лучи смеялись и сшибались слепо!

И я на красоту ее взирал,
Не чуя под собой земли зальделой,
Я оживал и снова умирал,
Следя полет сверкающего тела!
А ноги коченели… Я хриплю,
Я лед грызу волчиными зубами…
Во Тьму схожу…
Но и во Тьме – люблю
Твое, Анеле, золотое пламя…

От жертвенного камня я уполз
Недалеко: найдут – через биенье
Отчаянного сердца… через слез
В мороз – неугасимое струенье…
По певческому выдоху найдут!..
По волчьему – скулеж щенячий!.. – вдоху…
Оббитым остро топором – убьют…

А я гляжу на звездные сполохи,
А я гляжу на пламень синих стрел,
На наконечники багряных копий,
На рыжих кос костер, что полетел
Через лога, туманы, бури, топи,
Танцуя, пригибаясь на ветру!..
И, лежа в смертной снеговой постели,
Горбун, червяк, – я больше не умру,
Коль вы поцеловать меня хотели,
Небесные лучи…

…

– Молчи, слизняк.
– Поймали. Заяц!.. уши вскинь во страхе…
– Распнем его на Алтаре Бродяг —
На Каменной Трехлапой Черепахе.

Рубила вонзаются в скулы.
Зазубрины метят мне лоб.
Я слышу подземные гулы.
Я зрю Поднебесный Сугроб.
Я вижу: оскалился!.. Взмахом —
В подглазье… и боль – на краю
Сознанья… и слышу я – страхом —
Ослепшую ярость мою.
И вижу я – печенью зрячей —
Как тот, кто меня ослепил,
Запястья ломает и плачет,
Что я ему ярость – простил.