Юрий Катаев - Зеркало без опоры

И как на улице вечерней
В смешении волос и щек
Повис наш поцелуй последний
Сквозь выдох-просьбу: а ещё?

И тот, уже совсем последний,
В раскрытость-томность тонких губ,
С которым пьяно и победно
В меня любовь проникла вдруг.

Обычное и серое,
Чем я себе кажусь,
Как на тебя навеяло
Такую тягу-грусть?

Откуда власть в моих руках,
Мне страшно, над тобой:
Молчанье ль, слово ли, о как!
Ты никнешь головой.

И как легко тебе,
Когда с тобою лёгок я.
О если было б так всегда,
Сверхчуткая моя.

Моя недвижная волна,
Беги, беги на взгляд.
Беги на взгляд влюблённых глаз
Сквозь то, что невпопад.

О мелодичных линий жуть,
Я становлюсь ничем,
Когда изящный гребень твой
Волос поднимет чернь.

Я вновь и вновь – как пластилин,
Бездеятельный раб.
По стенам пальчиком размажь
Меня за то, что слаб.

Через меня переступи,
Уйди в мещанство, в быт.
За то, что не унёс тебя,
Пусть буду я забыт.

Выйду в неожиданность заката
Из навязчивости потолков и стен,
Над землёй, темнеющей покато,
Пролечу, закладывая крен.

Атмосферным воздухом пронизан,
Задохнусь, не выдержав напор,
И, в чередовании карнизов,
Опущусь на тот же самый двор.

Иду, спускаясь в черноту провала,
Единственно природы фаворит.
Закат непостижимого накала
Горит и гаснет, гаснет и горит.

И по тропе ночной идти осталось
Не так уж долго, вон под тем стожком,
Быть может, отлетит моя усталость
От глаз, раскрытых в полнозвёздный дом.

Я на холме хочу стоять один,
Проветриваясь в струях созерцанья,
Быть без усилий и без слов большим
Над маленькой картинкой мирозданья.

Тот тайный холм – достоинство мое,
Противоречащее трезвому рассудку,
Там, где он был, опять пустой проем,
Разъезженность дороги, прибаутки.

Внутри не стало чистоты
стекла, промытого дождём,
под мутным слоем суеты
мой лик невзрачен, измождён.

Я ходил по диагоналям
грязно-торопливым путём,
через дворы,
с чувством непромытого стекла.

А сегодня иду
по выметенному асфальту
прямых и неспешных углов,

окружающее очистилось до прозрачности,
расширилось до моего продолжения.

Блеск дороги пересек
чёрную немоту
комьев земли,
громоздящихся верста за верстой.

Точкой оранжевой вдалеке
высветился автомобиль,
нарастая, растаял шум
чуждой жизни людей.

С комка на комок, как вздохнула,
перелетела ворона.

Высокое кресло на зелени,
Откинутость в синеву,
Отсутствие в псевдовремени,
Отсутствие в лжедому.

Подвластное ритму, за стены
Втянулось людское тепло,
Отхлынуло, и кантиленой
На сердце бездумье легло.

За стенами – приготовленья
К чему-то: к еде ли, ко сну,
Окликнули – как дуновеньем
Задело тугую струну.

И вот позабыли прочно.
Похолодела трава,
И потянуло ночью
Сквозь редкие дерева.

Волосяным покровом,
Как инеем, мозг согрет,
На руки и ноги ровно
Наброшен недвижности плед.

Дорожка из бетонных плит пустынна
Чиста, тосклива, как трамвая шум.
Её изгиб в просторе картинном —
Застывший образ ускользнувших дум.

Просвечивает из-за горизонта,
В стеклянных лужах отражён пейзаж —
Прошла волна воздушного фронта,
Тепло, накрапывает, тишина, мираж.

Дома вокруг в потёках после ливня,
Промыты стёкла стороны чужой,
И пустотой арены спортивной
Распахнут мир. Блеснул полосой