Юрий Катаев - Зеркало без опоры

На все четыре стороны – свобода,
Оторванность от суетных дорог,
И смертным безразличием природа
Пронзает остывающий мирок.

И непонятно, поднялось ли солнце,
На горизонте облачная муть.
Сквозь ледяное, мутное оконце
Проходит холод, проникая в грудь.

Она давно уже уснула,
И тело растеклось во сне,
И одеяло соскользнуло,
Открыв ложбинку на спине.

А я сижу на стуле круглом
Перед расшторенным окном,
Пленён его архитектурным,
Квадратно-сумеречным сном,

И вижу в долгой перспективе
Безлюдный, бледный лабиринт,
В котором бедно и тоскливо
Консервной банкой жизнь гремит.

Погасили лампу в комнате за шторой,
Стало неустроенным, уличным окно,
И светлее небо стало над забором,
Как-то вдруг возникшим длинно и черно.

Может, в этой комнате, в белом и свободном,
Волосы расправив, подошла к окну
Скрытная и тихая, и лицо разгладил
Холодок от стёкол, лющийся во тьму.

В раструбе огромном: небо, рама, спальня —
Ветром первородным потянуло чуть,
И ночную тягу тайны беспечальной
Теплою преградой ощутила грудь.

Темнота забора протянулась длинно,
И десяток окон схожи, как одно.
Только что, в котором? покачнулась штора.
Было и растаяло тайное звено.

Идешь по обычной улице,
по асфальту обычному,
и день, каких много в жизни,

но вдруг от чёрной, без листьев, ветки,
перекрывшей ракурс безликого дома,
приподнимется грудь,
замрёт на вдохе душа.

Любого дома грустен лик,
Он бледен, плоско опечален,
И на стекле холодный блик
Далёк, задумчив, изначален.

Я помню двух моих подружек —
Компанию, где третьим был,
И каждый был слегка простужен
От взмахов ежедневных крыл.

На легком языке мгновенья
Пластинки шепелявил круг,
И сразу первым и последним
Был каждый ракурс, каждый звук.

Предельно просто, без претензий,
В простом патроне сто свечей
Горели, и с ритмичной песней
Мешалась теплота лучей.

Аллея. Медленно вращаясь,
Плывёт плетенье колких веток,
И в перекрестьях чёрных сеток,
Беззвучно вяжется, течёт

Густой настой старинных окон,
Сто лет глядящих удивлённо
Со стен белёсых. Просветлённо
Струится внутренний покой.

Ведёт бесцельная аллея,
Ведёт прямолинейно, строго
От безвозвратного порога,
Ведёт и вдаль, и на постой.

Над снежной трапецией крыши
Туманная вязь тополей,
Застылость, которая слышит
Призыв поднебесных полей.

Под низким и пасмурным небом
В пластах почерневших дорог
Наметилась талая нега
Распахнутых настежь ворот.

Тепло и спокойно, навеки
Заброшены в эти края
Поля, перелески и реки,
На долгие дни воронья.

Текла и давно позабыта
Какая-то жизнь этих мест,
Предметами мелкого быта
Разбросанная окрест.

Из одного пространства-времени в другое
Переношусь в автобусе, от мира остеклённый,
Мелькают лапы и стволы под мягкость качки,
Меж тёмных елей – белая дорога.

Я выйду из автобуса уже другим,
И будет тихим всё вокруг и светлым.
Недвижным снегопадом оглушён,
Значительным я буду для себя, и цельным.

Медленным преданным миром
Рядом со мною скользи,
Мысли мои, настроения
Тайной своей отрази.

Мягкой опорой взгляда
Останови, поддержи,
Чистой кокетливой линией,
Слабостью удержи.

А я, как щепка в воронку,
Буду лететь в глубину,
К центру – тебе – бесконечному,
Только не утону.

Я деревянно лёгкий,
Я – по морям, по волнам.
Корни мои – по свету,
Море моё – я сам.

В тебе рука моя тонула,
Тяжёлый чувствуя огонь.
Как к ней щека твоя прильнула,
И как нашла мою ладонь!

Каким кружащим сновиденьем
Ты невозможно близко шла,
Какая в каждом из движений
Медлительная вязь была.