Юрий Катаев - Зеркало без опоры

Холодная плоскость неба
С холодной плоскостью луга
Сближается у горизонта,
Врезаясь в лесную чащу.

Из чащи, на щель похожей,
Волной изливаются травы,
Над выпуклой гладью которых
широкой рекою – ветер.

Чересполосица туч белёсых,
Лиловых и розовых даже
Ровно подстрижена ветром,
В разрывах видна порою
То синь, то бледная зелень.

От кашки душист, темно-зелен
Травяной ковёр под ногами,
Прилечь на него, и ветер
Будет выше, и станет тихо.

Глаза сковало многоточье
На солнце замерших цветов.
Их взгляд открытый, непорочный
Меня принять, простить готов.

Но мимо них шагают ноги
В автоматизме суеты,
Я прохожу фальшиво-строгий,
Себя лишая красоты.

Я, из-за недостатка воли,
Неуправляемый снаряд
Вновь мимо цели с чувством боли
Несу влюблённости заряд.

Тучка переменчивая,
И немного вздорная
Медленно, доверчиво,
Тишине покорная,

Проплыла на озером,
Отразилась в зеркале,
Белая в розовом,
В зеркале, в зеркале.

Падают с крыши последние капли —
Дождь отшумел, затих.
Реже и реже от капель вздрагивают
Листья – последний штрих.

Серое небо светлее, светлее,
Птицы слышней, слышней.
Шторами светится тонкая зелень
В легких узорах теней.

Туч надвинулась низкая тяжесть,
Полумраком наполнила дом.
Подоконника белая плоскость
Потеплела, приблизилась вдруг.

На окне плотным пурпуром вспыхнул,
Переполнился внутренним светом
В интерьере, как в раме, цветок.

Спокойствие – неслышный дождь,
Ненужность – улицы пустые.
Легко и ясно сквозь озноб,
Шаги, шаги, шаги простые.

Асфальта лента, лужи, пруд —
Пустые, светлые провалы,
Клочки небесной седины,
Разбросанные как попало.

Меж ними мокрой чернотой,
Как островки средь океана —
Осколки плоскости земной:
Деревья, крыши, люди, камни.

Большой до неправдоподобья,
Как на каналах корабли,
С горы спускается автобус,
И мимо брызгами пылит.

Жёлтая площадка скошенного поля,
Далеко и низко – рощи купола.
Брошенный небрежно через поле пояс
Зеленью дороги замер до утра.

Всюду неподвижность и объемов чёткость,
Всё вокруг застыло зеркалом пруда,
Как мое сознанье памятью о чем-то,
Медленным теченьем мыслей в никуда.

Две улицы, заржавленные шпаги,
Скрестились в площадь, и давно осела пыль,
Лишь две афиши, брошенные стяги,
С тоской глядят на проходной пустырь.

Застывшую сто лет назад картину
Венчает белый дом прямым углом,
Один этаж в земле наполовину,
Высоких окон стройность во втором.

И взгляд плывёт по низким перспективам
Над серостью построек и дворов,
Встречаясь вдалеке с неторопливым
И строгим взглядом древних мастеров.

Средь деревянного уюта,
В вечерних запахах цветов,
В краю, где каждая минута
длинна, как несколько часов,

Иду, шаги считая сердцем,
Наполнен счастьем и стыдом —
Я на виду, куда мне деться,
И виден тот приметный дом.

И там она, иль нет, не знаю,
Лишь прохожу, скрывая взгляд,
С себя частично тем снимаю
Любви томительный заряд,

И вечер гаснет уж спокойней,
Прохладней тёмная трава.
И этот долгий путь окольный —
Как чьи-то мудрые слова.

То упруго нарастает, то стихает шум,
Словно долгое шипенье пенистой волны —
Воздух через сито листьев цедится с трудом,
Затихают в крепких путах ветра скакуны.

И протяжное шипенье купола листвы
Единит в потоке пенном радость и печаль.
Широко и отстранённо жизнь и смерть видны,
И ознобом пробегает через мысли даль.