Юрий Катаев - Бесцельное парение над полем

Вдруг, неожиданно, возникла тишина,
Пронзаемая редкими шагами,
Мучительно необходимые слова
Рассеялись под нашими ногами.

Вечерний воздух, словно наших мыслей тень,
Застыл, и в нём все звуки гаснут, тонут,
И то, что было между нами в этот день
Рассыпалось, и кануло, как в омут.

И в чём причина, в неумелости моей?
Или в твоём сияньи недостаточном?
Иль в этой ночи отрезвляющей,
Напоминающей о вечном и загадочном.

Сверкает снежным, эфемерно-голубым
Всем существом направленная к небу
Крыша.

Над ней застыл,
Откинувшись назад надменно,
Месяц.

И я,
С авоськой, проходящий мимо,
Несущий лёгкий холод под одеждой.

Кремля горящие рубины
Видны в старинное окно.
В уснувшем коридоре длинном
Сейчас уютно и темно.

Раздался тихий звон курантов,
И, чутко слыша перебор,
Как инструмент без музыкантов,
Им отозвался коридор.

И у окна, вполоборота,
Со взглядом в заоконность, вдаль —
Моя случайная забота,
Она ли это, не она ль?

Ладонь замедленно стирает
Туман с холодного стекла,
И, обновлённая, сияет
Москвы ночная кабала.

Лицо привычное читая,
В одной из милых черт
Заметил вдруг, не ожидая,
Уж недоступный свет,

И сердце камнем покатилось
С вершины ложной вниз,
И тело дрожью ощутилось,
И грусти след повис.

Серое небо, тёплая сушь,
Воздуха будто нет.
Словно водой разведённая тушь,
Дня приглушённый свет.

Замкнут окружностью камерный мир,
Коконом оплетен.
Звуки – как в комнате, слуху мил
Их угасанья звон.

Вновь возбуждает неяркий день
Лёгкую дрожь в груди —
Сердце, привычную сбросив лень,
Медной струной гудит.

Повсюду ностальгическая серость
Теплом безветрия о прошлом говорит.
Оттаявшая, дышит влагой прелость —
Остатки позаброшенных орбит.

Когда-то было новым, но остыло,
Забылось в отмирающих мирах.
Обыденно, без видимых усилий
Исходит мир в воспоминаний прах.

Но по дворам, по снам-диагоналям,
Так радостно и трепетно идти,
Как будто ты не угождаешь далям,
А сам собой являешь все пути.

Холодная плоскость неба
С холодной плоскостью луга
Сближается у горизонта,
Врезаясь в лесную чащу.

Из чащи, на щель похожей,
Волной изливаются травы,
Над выпуклой гладью которых
широкой рекою – ветер.

Чересполосица туч белёсых,
Лиловых и розовых даже
Ровно подстрижена ветром,
В разрывах видна порою
То синь, то бледная зелень.

От кашки душист, темно-зелен
Травяной ковёр под ногами,
Прилечь на него, и ветер
Будет выше, и станет тихо.

Спокойствие – неслышный дождь,
Ненужность – улицы пустые.
Легко и ясно сквозь озноб,
Шаги, шаги, шаги простые.

Асфальта лента, лужи, пруд —
Пустые, светлые провалы,
Клочки небесной седины,
Разбросанные как попало.

Меж ними мокрой чернотой,
Как островки средь океана —
Осколки плоскости земной:
Деревья, крыши, люди, камни.

Большой до неправдоподобья,
Как на каналах корабли,
С горы спускается автобус,
И мимо брызгами пылит.

Вздрагивают листья от ударов
Серо-беспросветного дождя
Между рам, распахнутых наружу,
Реющих на петельных гвоздях.

Тянет свежим холодом из сада,
Комната, наполненная им,
Порождает неподвижность взгляда
И снимает мышечный зажим.

Вздрагивают листья от ударов
Серо-беспросветного дождя,
Мокрым, крашеным металлом замер
В тупике вагонный порожняк.