Array Сборник - «Если нельзя, но очень хочется, то можно». Выпуск №2

Ни колоска, ни радости в поле осеннем,
И редким прохожим стоит березняк,
Вон вражеский скачет солдат из деревни,
А вот из земли выползает червяк.

Он видит себя исполином, наверно,
Что шарик земной продырявил насквозь,
Он так извивался красиво, манерно,
Как будто он сам та вселенская ось.

А в поле осеннем лишь ветер гуляет —
Ничто не укроется в нем от меня:
Под локтем раздавленный червь затихает,
Да всадник свалился от пули с коня.

Кто меняет дома, как сменяют сорочку —
всюду тот одиночка.
От отцовской земли кто отрезан межой,
как росток – он чужой.
Он на почве созреть и взрасти не сумеет —
чужеземное солнце не греет.
Ведь цветок, что взращен на чужбине дале
умирает до срока.
Человек очень быстро доходит до точки,
если начал менять очаги, как сорочки!

Надень старье чужое,
Коль нечего носить.
И в дом вселись чужой ты,
Коль негде больше жить.
Но, друг мой, не пиши стихов,
Коль нет своих ни чувств, ни слов.

«Мир везде и всюду одинаков» [37], —
Поучает внучку мудрый Мойше.
– Жаль, но больше нет родимой Полыни,
Мы должны покинуть милый Краков.

– Не кручинься, будет всё в порядке,
Ты и там найдёшь себе подружку.
Не забудь любимую игрушку,
Карандаш, учебник и тетрадки.

Всё стучат усталые колеса…
Внучка деда теребит упрямо:
«Что за звёздочку пришила мама
К распашонке маленького Йоса?»

– Мы зовём её звездой Давида… —
Дед заводит долгую беседу.
– Сядь-ка смирно – эка непоседа! —
Мойше даже сердится – для вида.

– Боже мой, какие заусенцы!
Грызла ногти? Плохо мыла руки?
… А в глазах – полынь вселенской муки.
Вот и всё.
Приехали.
Освенцим.

На землю обрушился ливень Вивальди,
Стращая трещотками «грозного» грома.

Выкидывал дождь антраша на асфальте,
Как юнга, впервые отведавший рома.

Под стоны простуженной виолончели,
Дрожать заставляя озябшие гнёзда,
Раскачивал в парке промозглом качели
И вновь возносился под самые звёзды…

Ах, как он мечтал отогреться под крышей!
Под вдрызг прохудившимися облаками,
Под ветром, надувшим ветрило афиши,
В неистовой пляске дробил каблуками

На гребне девятого шквального вала…
Вдруг угомонился послушным ребёнком,
Отправленным спать посреди карнавала
И лишь на прощание всхлипнувшим тонко.
……………………………………………………………..
Мир утром проснулся в своей колыбели
И землю увидел не сирой и блёклой —
Разбуженной трелью апрельской капели
И светом, струящимся в чистые стёкла.