Евгений Блажеевский - Письмо

В Сокольниках сентябрь.
И я к Преображенской
До станции метро
Шагаю через мост.
А под мостом ленивая вода
Течёт уклончиво,
Как бы издалека
Рождая эхо,
И печалью женской
Тревожат душу
Осень и река.
И видятся дома,
Стоящие на склоне,
И голубой дымок,
Ползущий от люля,
Зелёное пальто
И баба на балконе
На фоне простыней
И прочего белья…

Всё кружится в лучах
Червонного заката,
Уплывшего туда,
Где ночь и перегной,
Но женское лицо,
Любимое когда-то,
Опять, как наяву,
Опять передо мной
Проходят наши дни
В квартире на девятом
Высоком этаже,
Где музыка и свет…
Но столько лет прошло!
И больше ни тебя там,
И ни меня давным-
Давно в помине нет.
И что тебе сказать? —
Что жил певцом опальным
Под сенью то серпа,
То нового орла,
Что проживаю я
В другом районе спальном,
Что, вроде бы, женат,
И мама умерла…

А за окном прошли
Немыслимые сроки.
Тебе ж и тридцати
Весёлых лет не дашь…
И может, потому
Пишу я эти строки,
Чтобы убить в душе
Ещё один пейзаж.

Серый московский денёк
Отговорил, поблёк.
С неба летит снежок —
Медленный порошок
Лепится по фасаду,
И открывается взгляду,
Сколько в округе сырого
Сурика,
сколько олова
Оплавило фонари!..

Как на портрете Серова,
Сумерки,
словно Ермолова,
Возникли в проёме двери.

Рассеялся, как дым сраженья,
Прекрасной молодости дым.
Лишь в зеркале воображенья
Я снова стану молодым
На миг
и отвернусь с тоскою,
Забыв себя в полуседом
Мужчине, что живёт с такою
Растерянностью и стыдом…

Лишь подводя итоги в декабре,
И глянув на судьбу с другого бока,
На годы, что построились в каре,
Поймёшь, как жизнь пуста и одинока.
Где этот мальчик, в солнечном окне
Следящий белый крестик самолёта,
Гудящего в осенней тишине,
И римскую пятёрку перелёта,
Скользящую по небесам на юг?..
Где шалопай, лежащий на соломе,
Который выбрал в скопище наук
Науку грусти, что таится в слове?..
Где эти люди, родина и мать?..
Лишь призраки толпятся у порога,
И продолжает сигарету мять
Рука непроизвольно, и у Бога
Бессмысленно просить за мир, увы,
Людей исчезнувших из обихода
Без суеты и горестной молвы
В той очереди серой, как пехота,
Где ты стоишь, придвинувшись уже
К самой решётке, за которой бездна
Ревёт, как зверь — в подземном гараже,
И просьба о пощаде бесполезна…

Я просыпаюсь в час самоубийц,
В свободный час, когда душа на воле
И люди спят, а не играют роли,
И маски спят, отлипшие от лиц.
Я просыпаюсь в час, когда сирень
Трагедию являет в палисаде
И мечется морской волной в ограде
Штакетника, и в шапке набекрень,
Познавший по окуркам все сорта
Заморских сигарет и злые муки,
Блуждает бомж, и голубые мухи,
Как искры, вылетают изо рта.
Я просыпаюсь в час, когда метла
Ещё не шарит по пустым бульварам,
И ужас бытия ночным пожаром
Тревожит жизнь, сгоревшую дотла.

Когда зарождается смерч
И гасит в приходах лампады,
И пляшет безносая смерть
Под ритмы беспечной ламбады,
Когда этой пляски волчок
Взаправду, а не на картине,
Когда вместо глаза — значок
Со звёздочкой посередине,
Тогда не болезненный бред
Художника или артиста
Являет на сумрачный свет
Фантазии сюрреалиста,
Где машет флажками урод,
Где баба кричит истерично…
И входит несчастный народ
В кровавую реку вторично.

В этом мире страшно быть объектом:
Женщиною, полем и Байкалом…
Из добычи становясь объедком,
Доставаться грифу и шакалам.

Напрасно… Не проси
У Господа, простак,
Ни запоздалый кров,
Ни запоздалый ужин.
Ты появился здесь
Совсем не просто так,
Востребован судьбой
И для чего-то нужен.
Как, скажем, мотылёк —
Для пламенной свечи,
Как бледный стеарин —
Для ассирийской меди…
Не знаю, почему
Мерещится в ночи
Томительный финал
В пошлейшей из комедий,
С которой ты уйдёшь,
Когда придёт пора
Явиться на коне
Безумному ковбою…
Всего не объяснить
При помощи пера,
В пустой бессонный час
Беседуя с собою.
Но можно поглядеть
На контур фонаря,
Что отразился весь
В провинциальной луже,
И аллилуйю спеть,
За всё благодаря,
И вспомнить про друзей,
Чья жизнь сложилась хуже.