Леонид Корнилов - Ни за кого и ни с кем, кроме совести

Мы – русские! И видит Бог,

Что мы, как он, без задней мысли.

И нам без вести не пропасть,

В плечах могильный холм нам узкий,

Но и у нас смогли украсть

Одно столетье в слове «русский».

И сбита времени эмаль

С зубов, что губы закусили.

И всё-таки, какая даль

В славянском имени – Россия!

2007 г.

Лёг над пропастью русский путь.

И срывается в бездну даль.

Русский, русского не забудь.

Русский, русского не предай.

Не ступили бы мы за край,

Да подталкивают враги.

Русский, русского выручай.

Русский, русскому помоги.

Грелась тьма у моих костров.

Никого корить не берусь.

Но, вставая из тьмы веков,

Русской силой держалась Русь.

Отслужила своё хлеб-соль.

Мир не стоит нашей любви.

Русский, русскому, как пароль,

Имя нации назови.

Перешёл в набат благовест.

И нельзя избежать борьбы.

Могут вынести русский крест

Только наши с тобой горбы.

Русским духом, народ, крепись

У последней своей черты.

Русский, русскому поклонись.

Русский, русского защити.

Душу русскую сохрани.

Землю русскую сбереги.

В окаянные эти дни

Русский, русскому помоги.

2007 г.

Сгинул с клёкотом ворон пропащий.

Раной рубленой вытекла даль.

Поцелуями камень наждачный

Молодит утомлённую сталь.

Тает вымя в губах жеребёнка.

И отвар выкипает в огонь.

На высоком бедре амазонки

Дремлет меч, как мужская ладонь.

И ревнует клинок к рукояти

Эту сонно опавшую кисть,

Эти косы, что в нежных объятьях

Над вздыхающей грудью сплелись.

Меч скифянку ревнует к кинжалу,

К певчим стрелам, к седлу, к стременам.

Любит он, как по лезвию-жалу

Чутким пальцем проводит она.

Только в сече он – ярый любовник.

И в смертельном открытом бою

Рассекает сведённые брови

Лишь за взгляд на хозяйку свою.

Как кричит она в битве и стонет,

И щиты разрубает сплеча!

На скаку, заливая ладони,

Кровь чужая стекает с меча.

Белокурая смерть-синеока,

Влита в кожу косули до пят,

Как прекрасна она и жестока

Там… три тысячи вёсен назад.

Там, где только во сне и полюбит…

Дух сарматского пота с губ

Ветер смоет. И меч погубит

Вожака, что насильно люб.

Но взойдёт запавшее семя.

И природа своё возьмёт.

Разрешится тугое бремя.

В землю меч от тоски войдёт.

И с рождением новой силы,

Чтобы русскую даль беречь,

Амазонка подарит сыну

Вместо первой игрушки – меч.

2009 г.

Дворняжка билась на асфальте,

Как в клетке, в городе огромном.

Оркестр авто в столичном гвалте

Гудел ей маршем похоронным.

Располосована разметкой,

Вопила улица прохожим.

Но каждый был своею клеткой

От сбитой жучки отгорожен.

Шагали клеточные люди,

Глазами хлопали, как совы.

И в ржавых прутьях серых будней

Держали души на засовах.

И небо в клеточку – веками.

И были клетками машины.

И кровь на скорости лакали

Проголодавшиеся шины.

Но тут бедняге на подмогу

Метнулся пёс дворовой масти.

Он светофором врос в дорогу:

Язык горел, как «красный», в пасти.

И, словно ход врубили задний, —

Машины сшиблись в автобунте.

Металл проникся состраданьем.

А жезл глазел из клетки-будки.

Текли в рыдавшие моторы

Слезой горючей бензобаки.

Им заплутавший ворон вторил,

Что люди злее, чем собаки.

А души? Души человечьи

Рвались в заклинившие двери —

Протоколировать увечья

И компенсировать потери.

И встали намертво колёса.

Толпа зевак вовсю зевнула.

Кропя разметку мочкой носа,

Собачка хвостиком вильнула…

Не нам, двуликим и двуногим,

До самых глаз заросшим делом,

А – Псу, тащившему с дороги

Её расшибленное тело.

Деревья к ним склоняли ветки.

Махало небо вольной стаей.

Собаки вырвались из клетки.

А люди… люди в ней остались.

2010 г.

А жизнь ласкает отчаюг

И против шерсти гладит,

Ударом в челюсть кормит с рук,

Но прикрывает сзади.

Хоть пуля в грудь, хоть ножик в бок,

Не вредно для здоровья.

Не бережёных любит Бог

Отчаянной любовью.

И посылает на рожон

В постиранной рубахе.

И если посылает жён,

То – кротких, как на плахе.

Они рожают без конца

Детей мужского рода.

Чтоб после, хоть один в отца

Да выправил породу.

Таких немало на Руси.