Леонид Корнилов - Ни за кого и ни с кем, кроме совести

Народ, что был до мяса падок,

Уж разошёлся по домам.

Потом в окошки, бога ради,

Глазели с ласковым смешком,

Как две кобылы при параде

Плелись в обнимку с мужиком.

А конюх, выпятив грудину,

По каждой улице села

Водил спасённую скотину,

Рубя всех матом до седла.

1995 г.

Уж таким слепцом уродился я,

Что других не вижу в упор.

Ты – единственная, единственная!

Выношу себе приговор.

Афродита машет руками мне,

Море с белых снимая ног.

Но в своей одиночной камере

Я тяну пожизненный срок.

Не желаю свободы выбора.

Нагулялся я, как ничей.

Я сверкал океанской рыбою,

Но на нерест иду в ручей.

Пусть ударит под дых ущелье мне

(Любят камушки ближний бой),

Но меня отольёт течение

Родниковой твоей водой.

В четырёх стенах твёрдокаменных

С леденящим каменным дном,

Слышишь, в клетке грудной, как в камере,

Ходит сердце моё ходуном.

В одиночке ему так здорово.

Ты – единственная, клянусь!

Отпускай на четыре стороны —

Я четыре раза вернусь.

Лучше в зоне любви быть зэками,

Чем свободу любить, как вор.

Не хочу жить в разбитом зеркале.

Мне нужны зеркала озёр.

Нахлебался свободы выбора.

Не мужчина тот, кто ничей.

Я сверкал океанской рыбою,

Но на нерест иду в ручей.

И камнями до рёбер выскоблен,

Прижимаясь к тебе в упор,

Постигаю земную истину:

Ты – бессмертный мой приговор.

1996 г.

Бродячий пёс по жизни бродит.

А то, что ищет, не находит.

А жизнь собачья коротка,

Чуть-чуть длиннее поводка.

Бродячий пёс и сам не знает,

Как он мучительно страдает.

Он просто нюхает следы,

Следы холодные, как льды.

Приснилось как-то раз бедняге

Про кости на пиратском флаге.

И он во сне бежать был рад

На кличку славную Пират.

А все собаки любят кости

И за костями ходят в гости.

А я люблю таких гостей

И мне не жаль для них костей.

Все реже пёс в гостях бывает.

На все четыре он хромает.

Ведь жизнь собачья коротка,

Особенно без поводка.

Бродячий пёс уже не лает,

На все четыре не хромает.

Он навсегда ушёл в следы —

Следы холодные, как льды.

1995 г.

Наш самолёт: Донбасс – Москва…

Задержан вылет

Сперва на год, потом на два,

А там – как выйдет.

В Россию надо, мать честна,

Лететь народу.

А нам нелётную война

Даёт погоду.

Но, отрываясь от земли,

Как самолёты,

Не зря же мы на небо шли

За ротой рота.

В окопы врос аэропорт,

Стоит заставой.

И перегружен каждый борт

Донецкой славой.

У нас билеты на руках

Домой – в Россию!

На все грядущие века

Билеты в силе.

Не принимает высота,

Но, зная наших,

Она бронирует места

Героям павшим.

И пусть порвало синеву

Военной бурей.

Донбасс билеты на Москву

Сдавать не будет.

2015 г.

По асфальту поток машин

Брызжет скоростью из-под шин.

И со смертью глаза в глаза

Ржут, как лошади, тормоза.

Он спешит. Ему равных нет

В вечной гонке на красный свет.

Он по этому свету жмёт,

Чтобы раньше попасть на тот.

И столбы подставляют лбы.

И встают мосты на дыбы.

И встаёт, наконец, рассвет.

Но соперника нет и нет.

А дорога дрожит, как пёс,

Под ударом крутых колёс.

Позабыв про ночной кошмар,

Слепнут совы уставших фар.

Сбитый воздух летит в кювет.

Он спешит. Ему равных нет.

На подъёме другого дня

Он рискнёт обойти меня.

Мне соперник как божий дар.

Я грызу на свечах нагар.

Я сжигаю бензин в себе.

Я ломаю хребет судьбе.

Пропущу его на прямой.

Но зато поворот за мной.

Там дорога идёт вразнос,

Чтоб избавиться от колёс.

Нервы там на руль намотав,

Мы увидим, кто был не прав.

Каждый впишется в поворот:

Кто на этот свет, кто – на тот.

1996 г.

Ты своей просьбой слёзною

Крылья мне не вяжи.

Высоко ночью звёздною

Спят над нами стрижи.

Над землёй выше облака,

Где кончаются дни,

Чуть не падая в обморок,

Спят в полёте они.

Над святым и над грешником,

Миром правды и лжи,

Как свеча над подсвечником,

Темень режут стрижи.

Мне в постели удушливо,

Да и сна вовсе нет.

Дорогая, подушками

Не бросайся мне вслед.

И своей просьбой слёзною

Крылья мне не вяжи.

Я уйду ночью звёздною,

Чтобы спать, как стрижи.